Свет проклятых звёзд (СИ)

— Не плачь, — с некоторым сочувствием произнёс Майя. — Твои любимые алтари построят на новом месте тоже. И ты сам потаскаешь камни, окропишь их кровью. Там, далеко на юге, никто не доберётся до нас ещё очень долго, даже если Владыка Мелькор заметит, что я ворую его силу. У нас будет достаточно времени укрепить и умножить мощь. И тогда у тебя появится хоть сотня башен, хоть две сотни, хоть дюжина. А сейчас, — Фанкиль посмотрел на восходящее солнце и драконов со змеёй на его фоне, — ты пойдёшь в храм, соберёшь народ и скажешь…

***

— Мы покидаем это место, — пытаясь правильно играть роль, заговорил Фанглиндур, поднимаясь к алтарю, находившемуся в северном углу трёхгранной башни и вставая так, чтобы оказаться защищённым со всех сторон от кровожадной толпы. — Потому что некоторые из вас недостаточно почитали Владыку. Мы покидаем наши дома, поскольку они отныне прокляты. Мы обязательно накажем виновных, но вы сами должны решить, кто более других заслуживает смерти от моего кинжала.

Толпа загудела — такого никогда ранее не случалось! Жертв всегда выбирали и готовили заранее! Это были, как правило, преступники, либо больные. Ошарашенные люди начали оглядываться друг на друга. Авар помнил свою задачу — вызвать как можно больше эмоций. Любых. Кровожадные смертные искренне почитали Фангли, но при этом люто ненавидели его слугу-эльфа — бессмертного, то и дело решавшего, кому жить, а кому нет. Эмоции! То, что надо проклятому Майя.

И страх палача — тоже прекрасное дополнение в общем месиве, а Фанглиндур боялся искренне. Боялся так, что едва не терял сознание. Одна значительная оплошность — и снова избиения, голод, пекло днём и страшный холод ночью. Цепи, унижение… Нет! Пусть лучше страдают другие!

Орки-охранники храма насторожились, готовые утолить собственную жажду крови, усмиряя разбушевавшееся людское море. Однако пока никто не переходил границы дозволенного.

— Он! — закричала женщина, пряча за спину двоих маленьких детей и указывая на мужчину чуть поодаль. — Вон тот! С красной вышивкой! Он насильник! Девок ловит по вечерам!

— Не слушай её, благородный господин! — заступился за друга или брата стоявший рядом человек. — Он на другой женился, а эта дырка мстит! Её режь! Житья не даёт! Колдует, наговаривает! Дитя своё сварила и сожрала!

— Чё?!

— То!

— Да что вы несёте?! — захрипел старичок, расталкивая толпу, чтобы пробраться к алтарю. — Вон, подельник Хара-разбойника! — скрюченная трясущаяся рука указала на низкорослого крепкого мужика со злыми глазами. — Он ему указывает, кого это-того.

— Я скотовод, а не разбойник, — угрожающе взглянул на дедка тот. — А тебе бы помолчать. За меня есть, кому отомстить.

Пока одни спорили, другие попытались сбежать, но к дверям их не пустили. Обстановка опасно накалялась. Фанглиндур понимал — чем больше будет гнева и страха, тем лучше, но нужно вовремя остановиться.

— Это место проклято из-за вашей лжи! — крикнул эльф, чувствуя, как из-под ног уходит пол.

В толпе начались взаимные обвинения орков и людей по расовому признаку. Мощь, которую черпал камень алтаря, ощущалась кожей, от неё шевелились волосы на голове.

— Вы не можете решить, кто из вас заслуживает смерти, потому что все одинаково виновны! — провозгласил Фанглиндур, думая, что убийство одного из детей, которых зачем-то притащили на кровавый обряд, вызовет наилучший эффект из возможных, но боялся, что рука не поднимется.

Понаблюдав ещё немного за набирающей силу дракой, Авар обратился к скотоводу, которого назвали разбойником:

— За что тебя невзлюбил сосед?

Мужик вдруг затрясся, упал на колени. С высоты алтаря, на фоне побоев и ругани, плача и угроз, это выглядело дико.

— Почему ты не попытался убежать?

— Я… — человек со злыми глазами начал канючить. — Я — верный подданный Владыки Фангли! Я верю в его мудрость и в справедливость его слуг! Не убивай! Я ни в чём не виноват! Это всё брат! Это он Хару пособник!

— И где твой брат?

— Сбежал!

— И ты позволил?

Мужчина снова начал молить о пощаде. Нет, ни его смерть, ни гибель старика никого не впечатлит. Взгляд Фанглиндура скользнул по толпе. Может быть, взять девушку? Ту, что пытается успокоить какого-то ребёнка. Она красива, насколько это вообще возможно у людей: большие глаза, пышные ресницы, относительно гладкая кожа… Убить её, объявить невинной жертвой, заставить других мучиться совестью… Да какая тут совесть? У этих ничтожеств?

Кто-то упал под ударами орочьих кулаков. Крики немного стихли.

— Несите его сюда! — приказал Авар, и очень быстро на алтаре оказался слабо вырывающийся молодой парень с характерными для любителя драк шрамами на лице. Его было не жаль никому, но Фанглиндур чувствовал истощение от давящего страха и всеобщей злобы.

Человека приковали за руки и за ноги, кинжал взлетел и сделал всего один крошечный надрез в районе живота. Хлынула кровь.

Словно только сейчас поняв, что происходит, парень принялся вырываться и истошно орать. Ему было страшно, он не верил в стремительно приближающийся конец, а толпа радовалась и плакала, что жертва, наконец, найдена.