Свет тысячи звёзд

– Должна. Я должна идти, – исправляю я его. Сегодня мы с мамой и Беном едем в Бозмен, в медицинский центр Эйвери, одну из ведущих детских больниц Северо-Запада. Доктор Хоффманн, врач, который лечил Бена после аварии, дал нам рекомендацию о том, что клиника только начинает исследование детей с аутизмом. Он действительно был заинтересован в этом и предпринял необходимые меры, чтобы Бена включили в него. Пока ничего не решено, но доктор Хоффманн считает, что у брата хорошие шансы. Шансы на дальнейшее развитие.

Мама выходит из дома и прикрывает глаза от солнца, чтобы проверить, приду ли я вовремя. Увидев нас, она поднимает руку и машет нам с Эштоном.

Эштон отходит на шаг от меня и отвечает на приветствие. Он становится смехотворно порядочным, когда рядом моя мама. Когда я хочу поцеловать его, он со смехом отворачивается.

– Никаких нежностей перед твоей мамой.

– Она хочет, чтобы я была счастлива, – я отталкиваю Эштона на мотоцикл и невероятно страстно целую его. – Кроме того, наши поцелуи и вполовину не волнуют ее, как твой мотоцикл.

Эштон кивает и вешает наши шлемы на руль, прежде чем взять меня за руку и следовать к дому.

Как всегда, Эштон остается на лужайке. Он не заходит ни на крыльцо, ни в дом. Мы с мамой никогда ему не запрещали. Но Эштон знает, что, если он вдруг вторгнется в эту область, мир Бена содрогнется. Он уважает эту черту до тех пор, пока Бен, возможно, в какой-то момент не сможет сам ее переступить.

Я обнимаю маму и в этот момент кладу руку на голову Бену, который выходит на улицу. Он нервничает, потому что чувствует приподнятое настроение. Его рука беспокойно поворачивается.

– Качели, – говорит он. Это вопрос, даже если он не обязательно распознается как таковой из-за отсутствия ударения.

– Привет, Бен, – говорит Эштон и поднимает кулак.

– Привет, – Бен не смотрит на него, но прерывает поворот руки, чтобы на расстоянии трех метров притвориться, что он ударил кулаком в ответ. Эта форма приветствия зарекомендовала себя за последние несколько недель и является настоящим успехом, учитывая, что Бен просто игнорирует большинство людей. Его краткое объяснение заключалось в том, что Эштон не чужой. В конце концов, у него есть рисунок парня. Прошло еще три дня, прежде чем он показал мне скомканный и снова разглаженный портрет Эштона, который он, должно быть, нашел в моей комнате под обогревателем. Воском он наделил глаза угольного рисунка голубым, тем самым почти идеально подходящим к цвету глаз Эштона. Голубой – просто потрясающий цвет. Я улыбаюсь, пока мама опускается на колени перед Беном.

– Мы уже должны идти. Давай отложим качели на потом, ладно? Нам с Харпер еще нужно упаковать вещи, – объясняет она Бену. – Поэтому мы не можем следить за тобой.

– Я могу присмотреть за ним, пока он качается. Если для тебя, Бен, это нормально, – Эштон неуверенно указывает на свой мотоцикл. – У меня еще есть немного времени перед работой.

Вместо ответа Бен прыгает вниз по первым двум ступеням крыльца на левой ноге, последние две – на правой, и бросается к качелям.

– Выглядит так, будто у тебя новая работа, – мама улыбается Эштону и гладит его по руке. – Ты ему нравишься. Можешь гордиться собой. В мире Бена это похоже на посвящение в рыцари.

Эш кивает, и я вижу, как много значат для него мамины слова. В течение нескольких недель он без всякого давления пытался взломать панцирь Бена. Образец терпения, что требует от него многого, хотя он никогда не скажет об этом. Эштон пересекает лужайку и встает рядом с качелями. Я люблю его за то, что он соблюдает то расстояние, которое нужно Бену, как само собой разумеющееся.

– Ты продолжишь смотреть на него или поможешь мне убрать вещи в машину? – шутит мама и мягко щекочет меня. Не отрывая взгляда от Эштона, я хватаю рюкзак Бена, убеждаюсь, что молнии встречаются точно по центру, и ставлю его на заднее сиденье в нужном месте. После этого мы с мамой загружаем в машину ее дорожную сумку, еду и рюкзак, но прежде чем я успеваю закрыть дверцу, мама останавливает меня.

– Думаю, ты должна остаться.

Что она имеет в виду? Я ей понадоблюсь, когда она будет в Бозмене с Беном. Там все новое. Тесты, которые они проведут с Беном, наверняка утомительны, и он обязательно отреагирует на это расстройствами поведения. Я не могу оставить ее одну. И я не хочу этого.

– Я сказала, что поеду с тобой, и я поеду. Всего на пять дней.

– О Бене большую часть времени будут заботиться в клинике. У меня будет столько свободного времени, сколько давно не было, – она подмигивает мне. – В отеле есть джакузи. И спа-центр с отличными массажистами. Я побалую себя. Наконец перечитаю книгу и высплюсь. Возможно, только высплюсь, – смеется она, – Бен, – зовет она затем еще раз. Потому что в первый раз он не реагирует. Только когда мама видит, что брат медленно тащится к нам, она снова поворачивается ко мне. – Ты должна также насладиться этими днями.

– И я сделаю это. Спа звучит прекрасно. Сон тоже, – я с наслаждением закатываю глаза.