Свет в джунглях

— У нас в джунглях живет великая танцовщица. Ее зовут Элива НʼГьева. Говорят, что она может танцевать на воде и не тонуть. Большие водяные лилии раскрывают свои цветки, когда прекрасная Элива начинает танцевать. Все злые духи бегут из ее жилища в мертвые деревья, в разрушенные хижины, в тела больных.

Наши люди сравнивают тебя, Оганга, с Эливой НʼГьева.

Альберт не выдержал и рассмеялся, но Лунонга сказал строго:

— Не смейся, Оганга. О нашей Эливе в джунглях поют песни. Придет время, запоют песни и про тебя.

Альберт все-таки не мог сдержать улыбки, но, признаться, последние слова старого Лунонги растрогали его. Он вспомнил первые дни пребывания в Ламбарене. Вспомнил первую ночь в докторском доме и нашествие насекомых. А затем... будни Африки. Трудностей было много. Очень много! Но все эти трудности — ничто в сравнении с той радостью, которую дает сознание полезности твоего дела:

— Мы действуем, мы помогаем!

Глава V. Свет в джунглях

  Рано утром — еще не встало солнце и над Огове курился легкий туман — в дверь докторского дома постучали.

— Просыпайся, Оганга! Гребцы ждут.

Альберт быстро поднялся. На завтрак, короткие дорожные сборы и прощание с Еленой ушло менее получаса. Вскоре он стоял на деревенской пристани, где его ожидали двенадцать полуобнаженных мускулистых мужчин. Уткнувшись носом в песок, на волнах покачивалась большая лодка.

Сегодня доктор Швейцер совершает свое первое африканское путешествие: он едет в Самкиту на съезд местных миссионеров. Там он должен произнести убедительную речь о строительстве своего госпиталя, чтобы привлечь к нему внимание и ускорить сооружение госпитальных зданий.

Миссионеры встретили доктора Швейцера настороженно. Они считали, что слухи о действенной врачебной деятельности молодого врача сильно преувеличены. Наверное, и строительство госпиталя своими силами — тоже выдумка. Подождем, что он нам расскажет!

И вот Альберт поднялся и вышел к столу председателя.

— Что вы хотите рассказать нам о вашем плане создания госпиталя, доктор Швейцер?

Альберт вглядывался в сидящих в зале: сомкнутые губы, бесстрастные глаза. Неужели он не найдет здесь поддержки?

Заговорил он спокойно и, что удивило всех, с юмором.

— Вы ожидаете, наверное, что я загрохочу, как гром, и буду обвинять вас в том, что госпиталя, о котором мне писали, на самом деле не оказалось. Ошибаетесь! Я доволен, что госпиталя еще нет. Почему? Да потому, что, обследовав местность и прислушавшись к советам местных жителей, я выбрал для госпиталя более подходящее место, чем то, которое было запланировано ранее. Я могу предложить также изменить кое-что в практике строительства. Полы, например, мне кажется, целесообразнее делать из цемента. Окна должны быть очень высокими, почти до потолка. Такие окна могут показаться вам странными и ненужными, но я полагаю, что при этом жаркий воздух не будет скапливаться под потолком, а будет получать выход наружу...

Когда Альберт кончил говорить, миссионеры рукоплескали. Что господин доктор, он же философ, разбирается к тому же в архитектуре, оказалось для всех совершенно неожиданным. На оратора градом посыпались вопросы. Его расспрашивали о новом месте для госпиталя, о наличных средствах, о строительных материалах. Председатель еле успокоил взволнованных миссионеров. Тишина возвращалась в зал медленно и неохотно, словно увлеченная морем волна, которой не хотелось вновь бежать к берегу.

Председатель позвонил в колокольчик и, так и не дождавшись полной тишины, обратился к Альберту:

— Господин доктор! Мы благодарны вам за все, что вы сделали здесь. Миссия, к сожалению, не располагает достаточными средствами, но в этом случае мы окажем вам помощь. Я обещаю... Мы выделим для строительства госпиталя в Ламбарене две тысячи франков.

Предложение председателя было единогласно принято. Альберт ликовал. Теперь строительство госпиталя стало свершившимся фактом. Можно, следовательно, рассчитывать на помощь и строительными материалами, и рабочими. А самое главное — на общее внимание. Ведь, по чести признаться, очень трудно, почти невозможно в этих условиях строить госпиталь только своими силами.

***

Джозеф надел лакированные ботинки, выписанные из Парижа. Открыл дверцу жестяного шкафчика, где висело более десятка галстуков самой разнообразной расцветки. Он гордился своим богатством. Ведь недаром почти половина его жалованья тратилась на парфюмерию и галантерею!

— Какой же из них выбрать сегодня?

Свой выбор Джозеф остановил на зеленом с красными полосками галстуке. Он нацепил галстук на шею, побрызгал его одеколоном и вышел из своей хижины на пыльную поселковую улицу.

Тотчас же его окружили мальчишки, привлеченные блеском лакированных башмаков и радужной яркостью галстука. Джозеф отмахнулся от их надоедливого внимания и направился к докторскому дому.

По пути он рассуждал сам с собой, размахивая руками, словно убеждая кого-то невидимого в своей правоте: