Свет в океане

В кабинете Наккея Спрэгг положил трубку и хмуро обратился к своему коллеге:

– Ладно. Пусть пока будет по-вашему… – Поправив ремень, он изменил тактику: – Думаю, женщину тоже нужно посадить под замок. Наверняка она замешана во всем этом не меньше!

– Я знаю эту девушку всю свою жизнь, сержант, – сказал Наккей. – Она и церковь-то ни разу не пропускала! Вы слышали рассказ Тома Шербурна: похоже, она и сама такая же жертва.

– Его рассказ! Говорю вам, у нее тоже рыльце в пушку! Дайте мне с ним поговорить по-своему, и мы скоро узнаем, как на самом деле умер этот Ронфельдт…

Наккей был наслышан о методах Спрэгга выбивать признания и пропустил эти слова мимо ушей.

– Послушайте, Шербурна я не знаю совсем. По мне, он может оказаться даже Джеком Потрошителем. И если он виновен, то ему точно не поздоровится! Но держать за решеткой его жену просто так, на всякий случай, я не позволю, так что советую попридержать коней. Вы не хуже меня знаете, что по закону замужняя женщина не несет ответственности за то, что ее заставил сделать муж. – Он переложил на столе бумаги. – У нас тут маленький городок. И грязь пристает очень быстро. Мы не бросаем женщину в тюрьму, пока на то нет серьезных оснований. Поэтому будем действовать так, как положено.

Когда сержант Спрэгг, недовольно поджав губы, вышел из участка, Наккей отправился в комнату, где доктор осматривал Люси, и вскоре появился, ведя ее за руку.

– Доктор сказал, что с ней все в порядке, – сообщил он и добавил, понизив голос: – Сейчас мы отведем девочку к матери, Изабель. Я был бы очень признателен, если ты не станешь ничего осложнять. Поэтому… как насчет того, чтобы просто с ней попрощаться?

– Пожалуйста! Не делайте этого!

– Не нужно ничего усугублять. – Вернон Наккей, который долгие годы видел, как мучается Ханна Ронфельдт, и не сомневавшийся, что она пребывает в мире печальных галлюцинаций, теперь подумал то же самое и об этой женщине.

Решив, что теперь в объятиях матери она снова в безопасности, Люси крепко прижалась к ней, и Изабель поцеловала ее в щеку, не в силах оторвать губ от нежной и мягкой кожи. Гарри Гарстоун ухватил девочку за талию и оторвал от матери.

Хотя за последние сутки все вело именно к этому и страх, что подобное может произойти, не покидал Изабель с той самой минуты, как младенца нашли в лодке, она так и не смогла с этим внутренне смириться, и ее сердце разрывалось.

– Пожалуйста! – молила она. – Будьте милосердны! – Ее голос гулко разносился по скудно обставленной приемной. – Не забирайте у меня ребенка!

Когда у нее отобрали Люси, Изабель лишилась чувств и упала на каменный пол.