Свет в океане

Иногда человеку просто везет. И если короткую соломинку вытягивает другой, не следует винить себя и терзаться сомнениями.

Том прибивал доску, сорванную с курятника ночным ветром. Он полжизни старался бороться с ветрами жизненных невзгод, делая то, что должно.

Вопросы Блюи разбередили старые раны. Но каждый раз, когда Том думал о незнакомке из Партагеза, потерявшей ребенка, перед глазами возникал образ Изабель: она потеряла своих детей и никогда не сможет больше родить. Она понятия не имела о Ханне, когда к острову прибило ялик с Люси, и всего лишь хотела сделать так, как будет лучше для ребенка. И все же! Он понимал, что дело не только в Люси. Изабель испытывала внутреннюю потребность наполнить свою жизнь чем-то, чего Том при всем желании не мог ей дать. Ради того, чтобы быть с ним рядом здесь, она отказалась от всего: от привычного комфорта, любящих родителей, старых друзей. И он снова себе повторял, что не может лишать ее еще и радости материнства.

Изабель устала. Из доставленных припасов она тут же замесила тесто для хлеба и кекса и занялась сливовым вареньем, запасов которого должно было хватить до конца года. Она отлучилась из кухни всего на одно мгновение, которого хватило, чтобы Люси, почувствовав вкусный запах, успела обжечься о раскаленный таз, в котором варились сливы. Ожог был несильным, но никак не давал ей уснуть. Том забинтовал ей ручку и дал немного аспирина, но и к ночи Люси по-прежнему беспокойно ворочалась.

– Я заберу ее с собой на маяк и присмотрю за ней, – предложил Том. – Мне все равно нужно оформить все, что привез катер, а ты совсем выбилась из сил.

Изабель нехотя согласилась.

Подхватив малышку одной рукой, а одеяло и подушку другой, Том осторожно поднялся по ступенькам маяка и положил ребенка на стол с картами.

– Спи, маленькая, – сказал он, но она уже и так дремала.

Том погрузился в колонки цифр, суммируя имевшиеся на острове запасы топлива, а также упаковки с капильной сеткой. Сверху слышался ровный низкий гул вращавшегося механизма, а внизу одиноко светилось окошко в доме.

Он работал почти час, когда что-то заставило его обернуться: на него пристально смотрела Люси, и ее глаза в мягком свете лучились. Встретившись с ним взглядом, Люси улыбнулась, и Том снова невольно поразился, каким чудом была эта девочка – такая прекрасная и беззащитная. Она подняла забинтованную ручку и осмотрела ее.

– У меня рана, папа, – заявила она, нахмурившись, и потянулась к нему.

– Спи, малышка, – отозвался Том и отвернулся, чтобы продолжить работу, но ребенок не отставал.

– Спой мне песенку, папа, – попросила она, продолжая протягивать руки.

Том посадил ее на колени и тихонько покачал.

– Если я начну петь, то тебе приснятся кошмары, Лулу. Песенки умеет петь мама, а не я.

– У меня болит ручка, – сообщила она, показывая на бинт в доказательство.

– Я знаю, зайчонок. – Он осторожно дотронулся губами до бинта. – Скоро все заживет, вот увидишь. – Он поцеловал ее в лоб и погладил светлые волосы. – Ах, Лулу, Лулу! Как же ты оказалась на этом острове? – Он обернулся и бросил взгляд на океан, скрывавшийся в кромешной мгле. – Как же ты оказалась в моей жизни?

Она постепенно засыпала и вскоре затихла у него на руках. Том шепотом, который и сам едва слышал, произнес вопрос, который никак не давал ему покоя:

– Как же тебе удается так на меня действовать?