Свет в окне

Ионас посидел ещё недолго, лёг на подушку, закинув руки за голову. Как и вчера и позавчера он пытался вызвать воспоминания, хотя бы о том, что произошло в последнее время. Что заставило его очутиться «здесь»? И что это, и где это – «здесь»? Он закрыл глаза в уверенности, что приходящий сон опять отведёт его от безответных вопросов. Но, вдруг Ионас открыл глаза: он увидел белую стену, на которой не было ни одной картинки или фотографии. И ему показалось, что стена является огромным экраном (Ионас по профессии режиссёр), и сейчас появятся персонажи и события, которые, наконец, заставят его вспомнить обо всём.

Он прищурился, наклонил голову, пристально вглядываясь в белую пустоту; в пустоту ли? Произнёс, «Ну, что ж? Начнём пожалуй…»

Что же привело его сюда, в больницу, куда, по всей вероятности, не попадают без причины? Ионас пошарил под подушкой, ища носовой платок; он взял его в руку и смял в комочек. Что-то заставило его призадуматься и слегка заволноваться; платок! Ионас провёл платком по лицу и по лбу; он повторил эти движения несколько раз и увидел, да да увидел, склонившуюся над ним, дочь, его любимую Тамару, вытирающую холодный пот с его лба! Он вспомнил, что дочь уже давно не живёт с ними. Она переехала в другую страну, но почему же она оказалась рядом с ним? Значит, произошло нечто, что заставило её оказаться здесь, чтобы помочь и спасти его. От чего? Ионас, то закрывал, то открывал глаза, мучительно перебирая отрывки и обрезки мелькающих снов. «А где Майя? Она всегда была со мной, особенно тогда, когда мне было плохо». Да нет, не в болезнях дело; а гораздо хуже: в моменты его неуспеха, а подчас и полного фиаско его сценических работ. Но сейчас она нужна ему здесь! Где она? И где Тамара? Вдруг, щемящая боль пронизала всё его существо: нет, этого не может быть! Это наваждение, страшный сон!

Ионас схватился за голову, соскочил с кровати, подбежал к окну, размахивая руками, потом к двери, бормоча вслух: «Где она? Где Майя? Я потерял её! Где? Где я её оставил? Бедная девочка! Где ты? Ведь ты всегда была со мной! Почему я здесь? Что я делаю в этой каморке? И без тебя?» Ионас долго не мог угомониться, пока, в изнеможении не повалился на кровать, спрятав голову под подушкой. Неизвестно, сколько времени прошло, как, вдруг страшная реальность резанула его: он вспомнил! Он вспомнил всё! Абсолютно всё – до мельчайших подробностей! Он хочет кричать, бежать, скрыться, исчезнуть, раствориться, только подальше от кошмара, ставшего такой явной действительностью. Майя умерла! Её больше нет на свете! Её больше нет! Дочь приезжала из-за границы, поэтому он, Ионас, лежит «здесь», не зная толком, «где». Майя! Что произошло? Почему её не стало?

…Дверь отворилась, и вошёл доктор (судя по всему); на нём не было белого халата (психологический манёвр – пронеслось у Ионаса в голове). Он подошёл к кровати и с дружелюбной улыбкой протянул Ионасу руку. «Что он хочет от меня? Ответов на вопросы? На интересующие ЕГО вопросы? Да мне совсем не до этого и не до него. Не готов я…» Доктор, как бы не замечая, или не желая замечать раздражительного смятения пациента, медленно, размеренным тоном (интонация остаётся на одной ноте), начинает: «Ммм… добрый день, рано или поздно нам придётся поговорить (вам, а не нам – мелькает в голове у Ионаса). Прошу прощения, что нарушаю Ваш план, прерываю ход Ваших мыслей, короче, мешаю. Я пользуюсь случаем Вашего «пробуждения» и буду рад поставить Вас в известность о последующих действиях, которые будем мы – Вы и я – совместно предпринимать. Вы, наверное, догадались, где Вы? Ровно три недели назад Вас привезли сюда с обширным инфарктом, в беспамятном состоянии. Вы не приходили в себя, находясь в реабилитации. Мы наблюдали за Вами и выжидали момента начать с Вами разговор. Этот момент настал, и вот мы с Вами говорим (пока что говоришь только ты!) Мы назначили Вам программу физической, а так же психической стабилизации; к Вам будет приходить психиатр и помогать Вам распутывать ситуации прошедших дней, целенаправленно устанавливая прежнюю психологическую устойчивость».

Ионас поморщился (Как бы ему не запутаться в своих измышлениях – ведь я-то точно не смогу ему помочь). Из разговоров доктора, Ионас понял, что сразу после похорон Майи он свалился в глубоком обмороке и уже ничего не помнил – ни как его отвезли в больницу, ни как Тамара, просидев неделю у его постели, вскоре вынуждена была покинуть его, улетев обратно в Новую Зеландию. Он уже не слышал и не слушал доктора, продолжающего бубнить себе под нос. Ионас закрыл глаза, и не дожидаясь, пока доктор закончит свой монолог, и, наконец, ретируется, попытался погрузиться в далёкое прошлое их с Майей жизни.