Свет в твоем окне

— Витька заболел! Температура — тридцать девять, я ему дал ампиокс и димедрол. Сейчас спит, наверное, заразился от кого-нибудь в школе.

Не дослушав, Света прошла в комнату к сыну, там было тихо, горел ночник, тикали часы. Присев на кровать спящего сына, она глубоко и с облегчением вздохнула. Хорошо, что теперь не надо мучиться, разрываться, решать, идти или не идти на открытие клуба. Все встало на свои места, как примерная мать, она останется дома рядом с заболевшим сыном. Приглашение пропадет, но ничего не поделаешь, зато душа на месте. Света поправила одеяло на разметавшемся во сне Витьке и пошла на кухню.

— Ты чего так долго? — поинтересовался муж, откусывая от огромного бутерброда с ветчиной. — Работа?

— Ага, — устало выдохнула жена, — пойду спать. — И, еле волоча ноги, направилась в ванную.

Стоя под душем, она ощутила бездонную пустоту, все затихло, заглохло внутри, словно кто-то вынул из нее внутренности, оставив только оболочку. Когда взгляд упал на радужно сиявшую под светом лампы струю воды, она вспомнила все — освещенная ярким светом сцена, переливчатые грани хрустальных бокалов, вспышки фотоаппаратов, бриллиантовый блеск украшений дам. Света сидела на краю ванны, раскачиваясь из стороны в сторону словно заведенная. «Все прошло, ничего уже не будет», — сказал ей со стороны чей-то голос. «Не дождется Герман свою Пиковую даму», — билась в раскалывающемся от боли виске злая мысль. Выйдя из ванной, Света взяла свою сумочку и выудила квадратик приглашения. «Действительно на два лица», — напоследок прочитала она и с остервенением разодрала приглашение на кусочки. Чтобы забыться скорее, она проглотила таблетку снотворного и провалилась в сон.

Все воскресенье Света жила по инерции, машинально делала домашние дела, ставила сыну горчичники, говорила по телефону с матерью и, отрешенная, чужая ко всему, ждала понедельника, чтобы выйти на работу, словно там можно было найти облегчение мучившей ее боли.

Действительно, привычный круг обязанностей, капризы компьютера, перепалка операционисток и, наконец, шумный приезд на работу шефа помогли ей взбодриться, отогнать от себя муторную тоску.

— Ну, Светлана, ну даешь, — сказал шеф, когда она внесла в его кабинет поднос с кофейником, — тихоня-тихоней, а с такими крутыми по тусовкам гуляешь! Я поражен.

— С какими крутыми? — недоуменно спросила Светлана.

— Ты что, прикидываешься или у тебя таких много? — Шеф рассмеялся своей шутке. — С депутатом Госдумы Шавриным Германом Кирилловичем кто в Ленкоме был, я, что ли? Это же такой «козырный туз»! Предупреждаю, Светлана, он женат. Да ладно, не смотри так на меня. Чего же ты вчера не пришла на открытие клуба? Он все время оглядывался, не тебя ли искал?

Светлана с силой захлопнула за собой обитую кожей дверь кабинета шефа и уселась за компьютер.

«Присвойте имя файлу», — светилось окошечко на экране.

«Туз», — простучала Света по клавишам и рассмеялась.

СОЛЬНАЯ ВАРИАЦИЯ

Не находя себе места, она кружила по комнате, натыкаясь на мебель, бессмысленно вертела в руках пульт дистанционного управления телевизором, брала в руки нитку с иголкой и откладывала их после первых стежков.

Аня ждала. Сыр и ветчина, веером разложенные на тарелочке, уже засохли, мясо в духовке покрылось неаппетитной коркой и выглядело как подошва ботинка в слякотную погоду. «Подожду!» Еще не верилось, что он не придет. Шампанское в морозилке стало похожим на маленький айсберг в бутылке. Ожидание было невыносимой пыткой. «Еще час, полчаса, еще пятнадцать минут…» — уговаривала она себя. Когда все пределы приличия и запасы терпения истощились, Аня свернула скатерть на манер самобранки и, выйдя на балкон, перебросила ее за перила. Скинув нарядный свитер и пестрые леггинсы прямо на пол в ванной, она шагнула под горячий душ, смывая с лица краску ожидания, а с тела — напряжение надежды.

Аня не слышала трезвонившего в три часа ночи телефона. Утреннее пробуждение было горьким — вчерашнее разочарование разлилось по лицу, как разливается желчь у больного тяжелой формой гепатита. «Надо начинать жить», — сказала себе Аня и сварила обжигающий горький кофе. Вчера она решила, что не поедет на класс, но вчера — это уже отрезок старой жизни. Сегодня она начнет все сначала. Для того чтобы выкинуть дурацкие мысли из головы, она соберется и покатит по холодной, морозной погоде на утреннюю субботнюю репетицию. Собрав сумку, натянув теплый пушистый свитер, Аня вышла из дома. Еще только брезжил рассвет, воздух был сух и морозен, Аня вдохнула его с наслаждением. Ей почудилось, что она вырвалась из темницы, в которой была узницей долгие пять лет, а сейчас дышалось легко и свободно. Ее квартира теперь казалась старой, отработавшей свое декорацией, на фоне которой разыгрывались разные сюжеты из ее жизни. Но постановка устарела. «Ремонт, что ли, сделать?» В Ане закипела жажда деятельности.