Свет во тьме

Сев в постели, Сара взяла книгу и стала осторожно перелистывать страницы, затем достала коробку с шоколадом, и рот ее наполнился слюной.

Сладости любого рода в приюте были редкостью. Сара с жадностью съела две конфеты и счастливо рассмеялась. Вся эта коробка была ее, она могла есть сколько угодно в свое удовольствие. Она нежно прикоснулась к бархатным лепесткам цветов. Цветы. Никто прежде не дарил ей цветов.

Ощущая себя королевой, она съела третью конфету и сделала глоток воды, гадая, где же Габриель.

В следующую минуту Сара взяла корзинку и, поставив ее себе на колени, принялась исследовать содержимое. Там оказались медовые хлебцы, кусок сыра, виноград и яблоки.

«Какая роскошь, — думала она, — сидеть в постели и наслаждаться всем этим». Остаток утра Сара провела, читая, а в полдень, прикончив содержимое корзинки, вздремнула.

Когда она пробудилась, было уже почти темно. Сев в постели, она растерянно огляделась в полумраке комнаты. Естественная потребность заговорила в ней сильнее, чем когда-либо на ее памяти.

Сара была уже на грани слез, боясь, что не выдержит, когда появился Габриель.

— Ты выглядишь прекрасно, дорогая, — отметил он и нахмурился, увидев выражение крайнего замешательства на ее лице. — Что такое? Что-нибудь не так?

— Я… мне нужно… — Щеки ее вспыхнули. Как может леди объяснить мужчине, что ей нужно в туалет?

Не говоря ни слова, Габриель взял ее на руки и понес в длинный коридор, куда выходил чередой ряд тесных келий. Зайдя в первую же, он нашел в углу горшок и посадил на него Сару, не забыв поднять ей рубашку.

Избегая смотреть Саре в глаза, он покинул ее.

Когда Габриель вернулся, она сидела, низко опустив голову и не глядя на него.

— Сара! Сара, послушай, ты не должна так стесняться. Я виноват, что не позаботился об этом прежде. Прости меня.

Она пробормотала что-то неразборчивое, желая лишь одного — чтобы он поскорее оставил ее. Достаточно того, что няням приходилось поддерживать ее, но он… нет, это уже совсем невыносимо. Она хочет, чтобы он видел в ней женщину, а не беспомощного ребенка.

— Сара…

Послышался звук пересекающих комнату шагов, и вот он подошел и опустился у ее ног, взяв ее руки в свои.

— Сара, взгляни на меня.

— Я не могу.

— Это всего лишь естественные отправления тела. — Она чувствовала, как горят ее щеки. — Если ты собираешься остаться здесь, со мной, то должна привыкнуть к моей помощи.

— Остаться здесь? — Она наконец подняла глаза. — Это правда?

— Да, если пожелаешь.

— О, я желаю.

— Прекрасно, тогда оставь все свои ребячества. — Взяв Сару на руки, он понес ее назад. — Тебе понравились стихи?

— Да, спасибо тебе. Спасибо за все. И особенно за Шарлотту. — Сидя в постели, она погладила куклу по волосам. «Как я еще, наверное, мала и глупа, если пришла в восхищение от такого подарка», — подумала она.

— Я принес тебе немного поесть, — сказал Габриель и, достав из коробки блюдо с дымящимся кушаньем, поставил его на поднос, который затем положил на колени к Саре.

— Надеюсь, тебе это понравится.

— Пахнет великолепно, — отозвалась она. — Но разве ты сам не собираешься поесть вместе со мной?

Он отвел взгляд в сторону.

— Я уже поел.

— О! — Она не знала откуда начать. Тарелка была доверху наполнена мясом цыпленка под белым соусом, овощи обильно политы маслом, толстый ломоть хлеба источал медовую сладость.

Поставив бокал с вином на столик, он склонил голову.

— Наслаждайся ужином, дорогая.

Габриель стоял у камина, глядя на пламя. От запаха жареного цыпленка ему было плохо, но так хотелось посидеть рядом с Сарой, разделяя с ней трапезу, как обычному смертному.

Он не принимал людской пищи уже несколько веков. Мысль о еде внушала ему отвращение, его диета включала лишь кровь да изредка стакан красного вина.

Он оглянулся через плечо на Сару. Она казалась такой трепетной и полной жизни. Каким бы проклятым он ни был, но его кровь спасла ее. Страшные ожоги и пузыри исчезли без следа. Денек-другой — и Сара будет совсем здорова.

Он снова перевел взгляд на пламя. Завтра… Как долго он сможет держать ее здесь? Он уже не в силах расстаться с ней, ему этого не вынести.

Она была здесь всего один день, а насколько ярче стала его жизнь! Даже находясь в паутине сна в глухом подземелье, он ощущал ее присутствие наверху. Впервые за три столетия он не чувствовал себя одиноким.

Но он не мог приговорить ее к жизни здесь, с ним, неживым, не мог отрезать ее от всего человечества только по той причине, что ему приятно ее общество в ночные часы бодрствования и что в дневные часы сна необходимо чувствовать ее близость.

— Габриель?

Он повернулся к ней, внезапно поняв, что она произносит его имя уже не первый раз.

— Прости, дорогая, ты что-то сказала?

— Конечно.

Сара следила, как он движется по комнате скользящими шагами, как развевается у него за спиной плащ. Это похоже на лунную тень на воде, подумала она. Казалось, он не касается пола.

Он наполнил вином бокал и протянул ей. Благодарно улыбаясь, она сделала глоток и вернула бокал ему.

Неотрывно глядя ей в глаза, он отпил с того края бокала, к которому прикасались ее губы.