Свет во тьме

Раздались торжествующие аплодисменты и крики. Буркин был приперт к стене.

– Костя… Костя, мы должны делать то, что лучше для всех… мы…

– Нет! Я не в счет! – оборвал милиционера Мазин. – Я и так сделал для тебя достаточно!

Буркин повернулся спиной к бывшим друзьям и тут же оказался лицом к лицу с откуда-то взявшимся Владимиром Корсовым!

– Привет! – сказал Вова. – Вы меня помните? Поглядите-ка, на кого я теперь работаю.

Буркин потерял дар речи. Он начал подниматься по ступенькам ко входу в отделение, надеясь найти там хоть какую-нибудь защиту от надвигавшейся катастрофы. В это мгновение подошел Андрей Дальноглядов. Не загораживая дорогу полковнику, он, однако, придвинулся к нему вплотную.

– Товарищ Буркин, – твердо сказал Андрей, – тут стоит молодая женщина, которая по-прежнему ожидает, чтобы ее требование было выполнено.

Буркин прибавил шагу.

– Я посмотрю, что можно сделать. Дайте мне проверить, как обстоит дело. Подождите здесь, я скоро вернусь.

Как только он вошел, быстро захлопнув за собой дверь, народ на лестнице подошел прямо к дверям, и Буркин оказался как бы под арестом. Юлия, Юлия! Это все ее вина! Он устал от нее, от всей этой каши, которую она заварила.

На столе лежала записка. Семен Теркин просил ему немедленно позвонить. Буркин набрал номер.

– Как дела, Семен?

– Ничего хорошего, Антон, твоя затея провалилась! Я прождал у телефона целое утро. Никто не хочет идти на экстренное собрание. Они не собираются голосовать против отца Георгия.

– Моя затея провалилась?! – взорвался Буркин. – Разве это была не твоя выдумка?

– План не удался, это ясно. Георгий – мальчишка, сопляк, и это все знают, так что обвинять его в насилии просто смешно.

– Семен, мы же вместе взялись за это дело. Оно должно получиться!

– Ничего подобного, мой друг. Отец Георгий останется на своем месте, насколько я понимаю, а я выхожу из игры.

– Благодарю от души, дружище! – Буркин со злостью бросил трубку.

Он посмотрел на часы. Было около двенадцати. Через два часа начнется совещание.

«Каганов. А ведь именно мне придется сказать Каганову про Свету, – в отчаянии размышлял полковник. А как с Караваевой? Кому она успела донести?»

Буркин выскочил из кабинета и поспешил в дежурку, в другой конец коридора.

– Есть что-нибудь новое о нашей беглянке? – спросил он одиноко сидящего милиционера.

Дежурный засунул в рот остаток бутерброда с колбасой и ответил:

– Нет, здесь все было тихо.

– А в «Вечерке»?

– Позади редакции стоит чей-то автомобиль, но он из другой части области. Мы еще не успели проверить номер.

– Вы… не проверили номер?! Проверьте дом! Может быть там кто-то есть!

– Мы никого не заметили…

Секретарша позвала с другого конца коридора:

– Полковник Буркин, Вера Караваева у телефона. Попросить оставить сообщение?

– Нет! – закричал он и кинулся по коридору. – Я отвечу из кабинета!

Антон захлопнул за собой дверь и схватил трубку.

– Алло? – он нажал вторую кнопку на своем аппарате. – Алло?

– Товарищ Буркин? – спросил приглушенный голос.

– Вера?

– Я звоню, чтобы предъявить тебе ультиматум. Я говорила с районным прокурором, с областным прокурором, с ФСБ. Я сказала им, что у меня есть доказательства, я имею в виду, конкретные доказательства, которые разнесут твой никудышный заговор в щепки, и они направляются сейчас прямо сюда!

– И что же у тебя за ультиматум?

– Отпусти Каганова. Сейчас же. И перестань охотиться за мной. Через два часа я собираюсь показаться в городе и не хочу, чтобы произошли еще какие-нибудь инциденты, особенно в присутствии высоких гостей, которые будут меня сопровождать.

– Ты ведь звонишь из «Вечерки», я не ошибаюсь?

– Естественно. И я вижу… как его… Обухов сидит напротив в ржавой таратайке, он и его друг Максимов. Я хочу, чтобы ты убрал отсюда этих парней. Если не согласишься, то мои важные дяди узнают, что ты со мной сделал. Убери своих прихвостней, это в твоих же интересах.

– Ты… я по-прежнему считаю, что ты блефуешь!

– Включи свой подслушивающий аппарат, Антон. И узнаешь, правду ли я говорю. Я буду ждать, пока не увижу, что парни с машиной убрались.

Телефон тихо звякнул: Вера положила трубку.

Буркин кинулся к шкафу, открыл дверцу и выдвинул магнитофон. Мгновение, замерев, он раздумывал, лихорадочно соображая. Потом задвинул аппарат, захлопнул дверцу и кинулся в дежурку.

Милиционер на посту все еще дожевывал бутерброд. Буркин протянул руку прямо через него, схватил микрофон и нажал на кнопку.

– Обухов, Максимов! Возвращайтесь в отделение. Я повторяю: возвращайтесь в отделение – немедленно!

Он поспешил к телефону в приемной и позвонил в «обезьянник».

– Дальнев? Сержант, освободи Каганова и священника под расписку. Отпусти их. Делай, что сказано, и предоставь все формальности мне. Исполняй сейчас же!

Он бросил трубку и снова исчез в кабинете. Секретарша продолжала смотреть через окно на собравшихся. Почему-то ей вдруг захотелось выйти на улицу и присоединиться к ним.