Свет за окном

– Как мне тебя сберечь? – прошептала она. – Я живу в другом месте… Я… – Эмили тяжело вздохнула и тут услышала, что ее окликают. К ней направлялся Жерар. Подошел, остановился рядом и тоже обратил взгляд к шато.

– Какая же все-таки красота!

– Да. Только что с этой красотой делать, ума не приложу.

– Давайте вернемся к дому. По дороге я изложу вам свои соображения, а вы сами рассудите, полезны они вам или нет.

– Отлично.

– Итак, винодельня работает вполсилы – и с точки зрения производительности, и с точки зрения дохода. В последние годы во всем мире растет спрос на розовое вино. Его оценили и перестали рассматривать как бедного родственника белых и красных вин. Жан считает, что, если погода в ближайшие несколько недель не изменится, урожай будет рекордный. Проблема в том, Эмили, что де ла Мартиньересы к своей винодельне никогда не относились всерьез.

– Да, я это хорошо понимаю, – согласилась Эмили.

– Жан – он, кстати, произвел на меня очень приятное впечатление – сказал, что уже шестнадцать лет, то есть с тех пор как умер ваш батюшка, никаких денег в винодельню не вкладывалось. Разумеется, изначально это производство имело целью обеспечить шато своим вином. Во времена расцвета, когда ваши предки принимали гостей с размахом, большая часть вина поступала на стол. Разумеется, теперь все иначе, но винодельня работает так же, как и сто лет назад.

Жерар сделал паузу, ожидая реакции, но, не получив отклика, продолжил:

– Чтобы полностью реализовать свой потенциал, производство нуждается в финансовых вложениях. По словам Жана, к примеру, здесь довольно земли, чтобы удвоить площадь виноградников. Необходимо также, говорит он, закупить современное оборудование, чтобы идти в ногу со временем и получать отдачу. Вопрос состоит в том, угодно ли вам сохранить и винодельню, и шато для будущего. И то, и другое остро нуждается в обновлении, что потребует времени и внимания.

Они устроились за домом, чтобы договорить. Эмили вслушивалась в тишину. Ни дуновения ветерка. Покой обнимал ее, окутывал, как теплая шаль, – впервые с тех пор, как умерла мать. Умиротворенная, Эмили не хотела принимать решения.

– Спасибо за помощь, Жерар, но, думаю, с моей стороны было бы преждевременно и поспешно ответить вам сразу. Спроси вы меня об этом две недели назад, я, не раздумывая, ответила бы, что намерена все продать. Но сейчас…

– Я вас понимаю, – кивнул Жерар. – Однако то, что касается чувств, вне моей компетенции. Только финансы. И с этой точки зрения надеюсь несколько утешить вас, Эмили, сказав, что продажа парижского дома, обстановки и драгоценностей вашей матушки позволит вам не только покрыть все долги и отремонтировать шато, но и обеспечит доходом, которого с лихвой хватит до конца ваших дней. Кроме того, разумеется, не стоит упускать из виду библиотеку. Ваш папа вкладывал средства не в благоустройство жилья, будь то здесь или в Париже, а в то, к чему лежала его душа, в книги. Опираясь на то, что собрали его предки, – а библиотека и до него была редкая! – он книжный фонд удвоил. Антиквариат – не моя сфера, но возьму на себя смелость сказать, что коллекция представляет собой ценность весьма и весьма значительную.

– С книгами я никогда не расстанусь, – твердо сказала Эмили и сама удивилась, как решительно это прозвучало. – Книги – дело жизни отца. Девочкой я столько времени провела с ним в библиотеке…

– Ну конечно, и зачем расставаться, нет никаких причин. Впрочем, если вы решитесь продать шато, то тогда, чтобы разместить книги, придется найти что-то попросторней, чем ваша парижская квартирка, – усмехнулся Жерар. – А теперь я бы прогулялся в деревню поужинать. Вы составите мне компанию? Рано утром я уезжаю, и еще, с вашего позволения, хотелось бы ознакомится с содержанием ящиков письменного стола вашего батюшки, вдруг найдутся еще какие-то финансовые документы.

– Безусловно.

– Вот только сделаю несколько телефонных звонков, – извиняющимся тоном добавил он, – это займет с полчаса, а потом буду ждать вас в вестибюле.

Эмили смотрела, как Жерар идет в дом. Несмотря на то что она знала его всю свою жизнь, в его обществе ей было как-то не по себе. Прежде она смотрела на него так, как любой ребенок смотрит на незнакомого взрослого. Теперь же, когда других взрослых попросту не осталось и дела приходится вести напрямую, оказалось, что это непросто.

Призадумавшись, она поняла, в чем тут причина. Коробило от неизбывного впечатления, что Жерар относится к ней снисходительно, покровительственно, свысока – хотя понятно, что он искренне старается ей помочь. Но все-таки сквозило в его глазах нечто вроде неодобрения. Надо полагать, он считал – и кто его за это осудит! – что она не обладает качествами и достоинствами, необходимыми для того, чтобы с честью нести на плечах мантию последней де ла Мартиньерес, со всем ее историческим багажом. Эмили и сама сознавала, что лишена блеска своих предшественников. Родившись в необыкновенной семье, она от души желала быть самой обыкновенной.

Глава 3