Света с нашего света. Драконы, ферма и король

Меня перевернули на спину, немного приподняли и плеснули на лицо водой. Это помогло прийти в себя. Я медленно открыла глаза и первое, что увидела — руины амбара, которые горели уже не так сильно, но все еще опасно.

— Все…

Кашель не дал договорить. Мне помогли сесть, чтобы стало легче. Кашель душил такой сильный, что казалось, я выплюну легкое. Но вместо легкого на ладони оказалась черна из-за грязи на коже слюна.

— Все живы, — улышала голос Рора, который без слов понял, что я хотела спросить. — Животные в порядке. Мы все тоже. Дядюшка Пио и тетушка Сима тушат огонь. Им не сразу удалось использовать воду в колодце, но Эви с Чешуйкой им помогли. А Энджел сейчас с дедушкой.

Я кивнула. Хорошо. Все живы, это главное. А амбар мы можем новый отстроит. Осталось только узнать, какая сволочь его подожгла. И долго думать не надо.

— Куда ты?

Рор вскочил за мной, испуганно смотря в мои глаза. И я могла его понять. Грязная, в порванной и прожженной одежде, с подпаленными волосами, решительно рванувшая на разборки — такое кого хочешь напугает, но теперь, когда опасность для своих миновала, я могла думать лишь о мерзавце, что подверг нас такой опасности.

— Оставайся здесь, — бросила Рору и поспешила в загон для ездовых животных.

— Подожди, — мальчишка бросился за мной. — Куда ты…

— Оставайся здесь, — повторила с жестким нажимом. — Присмотри за остальными. Я скоро вернусь.

Харах, выкупленный у недобросовестного торговца и названный мной Топотуном в честь персонажа из мультика, приблизился к двери загона. Он, как и остальные звери, был напуган и встревожен.

— Куда ты собираешься?!

Забравшись на хараха, я посмотрела на мальчика сверху вниз. Он тоже был грязен от сажи, одежда подпалена, а в глазах читались ужас и непонимание.

— Разобраться с тем, кто посмел напасть на наш дом.

В прошлый раз, когда сосед приходил к нам ругаться, и я рассказала обо всем Дио, эльф поведал, где живет этот мерзкий мужичок, поэтому мне было нетрудно отыскать его дом. Харах несся быстро, я не успела обдумать, что буду делать, а уже оказалась перед нужным домом.

— Стой тут.

Топотун, переминаясь на пятнистых лапах, опустил голову к зеленой траве идеального газона. Наверное, увидь хозяин, что мы тут топчем, поднял бы крик. Но этот прохиндей, скорее всего, сидел тихо, опасаясь даже выглянуть на улицу в окно. Ничего, я заставлю его не только выглянуть, а выйти и ответить за преступление.

Сначала я пыталась сдерживать себя и стучала, как полагается, может быть, чуть сильнее приличного. Но потом мой гнев выплеснулся наружу, и я начала барабанить. Как он смеет притворяться, что спит?! Как смеет думать, что я поверю в это?! Он принимает меня совсем за дуру?!

— Кто там? — доносился испуганный голос из-за двери.

— Открывайте! — закричала, что есть мочи. — Мне нужен Терам! Где эта жирная сволочь?! Передайте ему, что лучше пусть выйдет сейчас, иначе я сделаю с этим домом то же, что он с моим!

Ненадолго воцарилась тишина. Я глубоко и часто дышала, периодически кашляя — горло драло. И этот дискомфорт только подпитывал мое недовольство и праведный гнев. Я здесь в своем праве, могу кричать и требовать, потому что знаю, кто виноват в поджоге. И не надо быть гениальным детективом, чтобы сложить два и два.

Дверь медленно начала открываться, и я толкнула ее. Раздался вскрик, а я вступила в светлый коридорчик, и от вида женщины на полу, которая упала от моего толчка, и пятерых детей, прижавшихся друг к другу, мой гнев немного поутих.

— Где Терам?

— Мы не знаем, где отец, — ответил самый старший из детей, мальчишка лет четырнадцати, помогая матери встать. — Он приехал злой после ярмарки, сорвался на нас и куда-то ушел.

На лице мальчишки светился отчетливый синяк — знак того, как именно хозяин этого дома привык спускать пар. Бить своих детей и жену — это низость, на которую способны люди, потерявшие честь и достоинство. Мужчина не смеет называть себя мужчиной, если посмел ударить того, кто заведомо слабее его.

— Черт! — я, выплевывая слова от гнева и не сдерживаясь, ударила по маленькой скамье, которая отлетела к другой стене.

Женщина в руках сына вздрогнула, как и остальные дети. Наверное, для них это уже условный рефлекс. Знают, что за этим последуют побои. Но я-то не собиралась их обижать. Хотя им, наверное, казалось иначе.

Я чувствовала себя ужасно. В мои планы не входило пугать этих людей. Кто бы знал, что у такого, как Терам, есть вполне себе обычная семья. Семья, которой он не достоин.

— Простите, — провела ладонью по лицу. — Я не хотела вас напугать, просто…

И в груди резко что-то сжалось. Что-то лопнуло. Как будто рушилась тонкая стена, и из нее пролился страх. Словно только эта ярость его и сдерживала. Слезы бежали по моим щекам. Горло сдавливало от сдерживаемых рыданий. Господи. Я ведь чуть не погибла. И детей чуть с собой не утащила. Ведь без меня ни Рор, ни Эви не бросились бы в пожар.

— Тетя, — тоненький голосок позвал меня. — Возьмите.