Светила

– Боюсь, лекарство очень горькое, но вам тут же полегчает, – пообещал он и поднес флакон к губам юноши, поддерживая свободной ладонью его затылок. – Вот так, – приговаривал он. – Вот так. Легко пьется, правда? Еще глоточек. Вот так. А теперь откиньтесь назад, мистер Стейнз, и закройте глаза. Вы сразу уснете.

* * *

Покинув Хокитикский суд, Алистер Лодербек устремился прямиком в офис судового агента Томаса Балфура. Он шмякнул своим экземпляром купчей на «Добрый путь» о Балфуров рабочий стол, уселся без приглашения и заорал:

– Том, он все никак не уймется! Этот Фрэнсис Карвер опять за свое! Он станет вымогать у меня деньги, пока я, черт возьми, не сдохну!

Балфуру потребовалось немало времени, чтобы осмыслить эту драматическую тираду, разобраться в подробностях страхования по схеме «защита и возмещение», что распространялась на «Добрый путь», и отважиться наконец предположить, что, вероятно, Лодербеку следует признать свое поражение, по крайней мере в этом раунде. Похоже, Фрэнсис Карвер все-таки взял над ним верх. Неоднозначная подпись – это, безусловно, мастерский ход; оспорить ее Лодербеку будет непросто, а что касается договора страхования на «Добрый путь», так Карвер действительно имеет законное право на эти средства и мистер Гаррити уже санкционировал выплату. Но политик не желал внять разумному совету: он упорно вздыхал, рвал на себе волосы и проклинал Фрэнсиса Карвера. К пяти часам терпение Балфура окончательно иссякло.

– Вы не по адресу обратились, – заявил он наконец. – Я ж в юридических тонкостях ни шиша не смыслю. Вам не со мной надо говорить.

– А с кем же?

– Ступайте потолкуйте с комиссаром полиции.

– Его нет в городе.

– Как насчет мирового судьи?

– Накануне выборов? Да вы с ума сошли!

– Тогда с Шепардом. Ступайте к Джорджу Шепарду, спросите, что он думает по этому поводу.

– Мы с мистером Шепардом не в ладах, – признался Лодербек.

– Ну, допустим, – раздраженно парировал Балфур, – но не забывайте, что Шепард не в ладах и с Карвером! Так что очень может быть, что он поддержит вас.

– А чего Шепард не поделил с Карвером? – спросил Лодербек.

Балфур неодобрительно нахмурился.

– Карвер срок отбывал под началом у Шепарда, – объяснил он. – На каторге. Шепард был сержантом исправительной колонии на острове Кокату, в Порт-Джексоне, а Карвер отбывал там срок.

– Во как! – удивился Лодербек.

– А вы разве не знали?

– Нет, – покачал головой Лодербек. – Откуда бы?

– Я думал, вы в курсе, – отозвался Балфур.

– Да я Джорджа Шепарда в двух шагах не узнаю, – твердо заявил Лодербек.

* * *

Обер Гаскуан покончил со своим делом в Резервном банке ближе к вечеру; когда часы пробили пять, он уже вернулся в здание суда и теперь составлял отчет по судебным заседаниям за прошедший день для «Уэст-Кост таймс». То-то он удивился, когда вдруг открылась входная дверь и вошла Анна Уэдерелл.

Девушка небрежно с ним поздоровалась, спеша обменяться рукопожатием с мистером Друганом. Они перебросились несколькими словами (Гаскуан ничего не расслышал), а затем юрист жестом пригласил ее в отдельный кабинет и закрыл за собою дверь.

– Что там у Анны за дела с Друганом? – осведомился Гаскуан у своего коллеги Берка.

– Без малейшего понятия, – отозвался Берк. – Она уже заходила, пока ты в банке был. Хотела поговорить с юристом по личному вопросу.

– А мне почему не сказал?

– Тоже мне новости! – фыркнул Берк. – Ого, а вот и начальник тюрьмы Шепард.

Джордж Шепард направлялся через вестибюль прямиком к ним.

– Добрый день, мистер Гаскуан, добрый день, мистер Берк, – поздоровался он.

– Добрый день.

– Я пришел за ордером на арест китайца.

– Все готово, сэр.

Берк побежал за ордером. Шепард ждал, сдерживая нетерпение, – подбоченившись и барабаня пальцами. Гаскуан ел взглядом закрытую дверь кабинета. Внезапно за ней послышался глухой стук – как если бы кто-то упал с лестницы, – а в следующий миг раздался вопль Другана:

– Помогите нам – помогите кто-нибудь!

Гаскуан кинулся к кабинету и распахнул дверь. Анна Уэдерелл лежала на полу ничком, смежив веки, полуоткрыв рот; юрист Друган стоял перед ней на коленях, тряся ее за руку.

– Ни с того ни с сего взяла и вырубилась, – недоумевал Друган. – Прямо вот так и рухнула. Качнулась вперед – и бух на стол! – Он умоляюще обернулся к Гаскуану. – Я ничего такого не делал! Пальцем ее не тронул!

Сзади подошел тюремщик:

– Что тут происходит?

Гаскуан опустился на колени и склонился над девушкой.

– Она дышит, – сообщил секретарь. – Давайте ее приподымем.

И он привел девушку в сидячее положение, дивясь, как она исхудала и исчахла. Голова ее бессильно откинулась назад; Гаскуан поддержал ее, подставив согнутую руку:

– Она головой ударилась?

– Да ничего подобного, – заверил Друган с перепуганным видом. – Просто завалилась набок. Похоже, пьяная. Но когда она вошла, казалось – у нее ни в одном глазу. Я клянусь, что пальцем ее не тронул.

– Может, просто обморок.

– Вы, оба, головой подумайте, – вмешался Шепард. – Я аж отсюда лауданум чую.

Гаскуан тоже чувствовал густой горьковатый запах. Пальцем он разжал Анне челюсти.