Светлая и Темные и ужасная обложка

      — Э-э-э… а я? — невнятно проблеяла, но быстро сменила тон на не допускающий возражений. — Мы с сестрой привыкли спать в одной комнате, и не пристало незамужней...

      — Ее никто и пальцем не тронет, обещаю! — оборвал меня Керо.

      — Но...

— Твое место рядом с мужем.

      — Ты же сказал, что...

      — Да, твою невинность заберу не сейчас, но я твой муж, и ты будешь спать со мной. Всегда!

      Мы с мужем как два упрямых барана стояли друг против друга. Увы, я проиграла в этой схватке слишком быстро. Смутилась и сникла, словно напроказившая школьница, под насмешливым взглядом Данкеро, которым тот одарил нас. Хорошенькое дело получается, еще совсем недавно я экзамены у студентов принимала, меня побаивались и уважали, а теперь... Я... леди двухцветная, чешуйчатая, плюс магиня-недоучка с подмоченной репутацией и мужем-тираном. Причем вторым мужем!

      Положила руку на плечо Ноэль, оказывая ей молчаливую поддержку. Она покорно кивнула и, ссутулившись, побрела в палатку. Жалко одинокую несчастную девочку стало до слез...

      — Не волнуйтесь, миледи, — тихо произнес Данкеро. — Я чутко сплю и присмотрю за ней. В палатке меховая подстилка и одеяло. Их специально захватили для девушки. Мы же не знали, что она предпочтет: вернуться в Хемвиль или...

      «Или» так и осталось непроизнесенным. Выбора-то у бедняжки никакого не было.

      Я шмыгнула носом, смахнула выступившие слезы и передернулась от холода. Похвально, конечно, что о Ноэль позаботились, но я бы лучше переночевала с ней вместе, на меху и под теплым одеялом. А теперь, похоже, буду мерзнуть дальше.

      В палатке, освещаемой внутри одинокой свечой, куда меня за руку привел Сэбиан, лежала большая красивая шкура с мягким даже на вид, коротким ворсом, а сверху — одеяло. Какая прелесть! Я снова чуть не запрыгала от восторга, а уж было вспомнила о той, что теперь путешествовала в одном из сундуков с приданым. Правда в следующее мгновение переключила внимание на начавшего раздеваться мужа. Оставшись в нижнем платье, он присел на шкуру и дал понять, что ждет, когда его разуют. Ну и традиции у них! Лучше бы я ела самостоятельно, а он таким же манером сапоги снимал. Ни советовать, ни бунтовать сил и смысла не было. Подобно древней старухе, я наклонилась и стащила с него обувь, а дальше ошеломленно наблюдала за тем, как он без разговоров посадил меня рядом, расшнуровал мои ботинки и снял. Потом встал, в очередной раз поразив плавностью движений своего крупного мощного тела, поднял на ноги меня и принялся раздевать.

      — Т-т-ты что это? — испугалась я незнамо чего.

      — Обещаю, ты не замерзнешь! — глухим, иногда пробиравшим до мурашек голосом, пообещал Сэбиан.

Оставшись в нижней рубашке, я растерянно покосилась на мужа, легла и потянула на себя одеяло, но он мягко остановил меня. Уложил на спину, сам вытянулся рядом и начал развязывать ленточки на вороте и груди. Я попыталась удержать их, на что Сэбиан рыкнул:

      — Ты — моя!

      Возмущаться и сопротивляться после обряда с установлением какой-то пока неведомой связи, — глупо. По их обычаям он, действительно, в своем праве, но я испытывала такое множество эмоций, и неловкость — прежде всего.

      Ждать, когда я приду в согласие сама с собой, муж не стал. Распахнул ворот моей рубашки и жадно уставился на обнаженную грудь. А я беспомощно наблюдала, как он протянул руку и обхватил грудь, слегка помял. Потом неожиданно переместил ладонь к шраму и начал осторожно массировать, разминая ноющие мышцы. Напряжение постепенно прошло; болезненный жар сменился легкой приятной прохладой. Я едва не замурлыкала от облегчения и шепнула:

      — Спасибо!

      — Уже не болит? — участливо спросил Керо.

      Я благодарно улыбнулась и отрицательно покачала головой.

      — Вот и хорошо, Светлячок!

      Он посмотрел мне прямо в глаза, нависая сверху, ласково погладил по щеке, зарылся в мои волосы пятерней, и, не давая запахнуть ворот, наклонился и поцеловал. Сначала пробовал мои губы на вкус, затем раздвинул их языком и отдался поцелую со страстью, накопившейся за день, проведенный в одном седле. Его рот дразнил, уговаривал, соблазнял. Я бы смогла оттолкнуть мужа, если бы он действовал грубой силой, однако он был нежным… Потом, пока я хватала воздух ртом, он плавно переместился вниз, и губами втянул вершинку одной груди, а ладонью начал ласкать другую, невольно заставляя откликнуться мое тело…

      Впервые в жизни я попала в такую щекотливую ситуацию, когда не знала, что делать: то ли оттолкнуть, то ли еще сильнее прижать к себе. Застонала и, испугавшись, что вокруг столько народу чутко спит и не спит вовсе, пискнула:

      — Сэбиан, ты что делаешь?! — хотела возмутиться, а прозвучало, кажется, растерянно.

      — Наслаждаюсь тем, что имею... и так, как пока можно... — шепнул он, оторвавшись от влажного соска, обдав его дыханием и вызвав толпу возбужденных мурашек.

      — Но ты же собирался... — хотела напомнить ему о решении отложить нашу брачную ночь на потом.

      — Детка, — муж неохотно оторвался от моей груди, насмешливо посмотрел мне в глаза и просветил, — близостью можно наслаждаться по-разному. И отказывать себе я не намерен.

      — Я считаю, что...