Светлая сторона апокалипсиса

Олег уже готов был бежать прочь отсюда, а там — будь что будет, когда тоненький ехидный голосок вновь зазвучал у него в голове.

— Ты действительно глуп, человек. Это вовсе не чудовище, а только собака, которая защищает свой дом и хозяина.

Страх прошел. Олег присел на корточки и посмотрел собаке прямо в глаза.

— Плохо же встречаете гостей.

Олег даже сам удивился, что голос его звучит вполне уверенно и чуть насмешливо. Пес заскулил и улегся на землю, положив морду на вытянутые лапы.

Хозяин молчал. Его лицо даже вытянулось от удивления. Потрепав пса по загривку, он снова обернулся к Олегу.

— Кто тебя послал? — В его голосе еще звучало подозрение, но, услышав имя старого Тобиса, он преобразился как по волшебству. Грубые черты лица смягчились, он даже поклонился Олегу и перед тем, как взять письмо, долго вытирал руки о штаны.

Он долго изучал письмо, наморщив лоб и шевеля губами, потом снял войлочную шапку, снова поклонился и пригласил пройти в дом.

— Прости. Мы люди темные, а от городских одни неприятности. Были тут недавно какие-то… Каждую курицу посчитали. Подать, говорят, недоплатил! Да ты входи, входи, жена как раз на стол собирает.

Олег и сам удивился, как быстро он привык к сельской жизни. Даже пытался помогать Адрасту по хозяйству. Тот сначала посмеивался над его неловкостью, но Олега это не смущало. Мускулы постепенно наливались силой, а в душе поселилась спокойная и уверенная радость бытия. Все чаще и чаще мелькала мысль: «Остаться бы здесь навсегда».

Нет, все-таки пора вставать. Иначе хозяин снова будет глядеть насмешливо и ворчать насчет городских умников. Олег поднялся, потягиваясь и зевая, вышел во двор и направился к колодцу. Зачерпнув ведро ледяной, кристально прозрачной воды, он долго плескался и фыркал, смывая остатки сна. Полотенец здесь, конечно, не полагается, ну да ладно, он уже привык. Тряхнув головой, он провел пятерней по волосам и пошел к дому.

Входя, он в очередной раз удивился мудрой расчетливости и любовной тщательности, с которой был выстроен когда-то этот простой сельский дом. В любую жару здесь прохладно, комнаты просторные, стены чисто выбелены, а резные безделушки, пестрые половики, занавески и покрывала радуют глаз и веселят сердце.

Олег прошел через переднюю и оказался в просторной кухне. Мебель тяжелая, грубоватая, но сделана добротно и крепко, даже с некоторым щегольством — столы и лавки украшены незатейливой резьбой, чисто вымытые деревянные полы застелены разноцветными домоткаными половиками. От огромной глиняной миски с густой мясной похлебкой поднимается ароматный пар. Только вот хозяевам, похоже, невесело — за столом не слышно ни шуток, ни смеха. Сам Адраст сидит мрачнее тучи, его жена Эльгис, застенчивая молодая женщина, прячет заплаканные глаза, и даже шестилетние сыновья-близнецы, отчаянные озорники, непривычно притихли, изумленно поглядывая на взрослых.

Так. Спокойная жизнь закончена. Как говорится, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал.

Олег постарался не подать виду. Он вежливо поздоровался и сел за стол. Хозяин только хмуро кивнул в ответ. Очень хотелось спросить, что же произошло, но Олег молчал. Как там говорил мудрый Хаддам из Гилафы? Лучше смотреть и слушать, чем спрашивать.

Завтрак прошел в молчании. Собирая посуду со стола, Эльгис заплакала снова, роняя слезы в грубые глиняные тарелки. Олег уже заметил, что Адраст при всей своей неотесанности был всегда трогательно нежен со своей женой. Но сейчас он не выдержал и прикрикнул на нее:

— Перестань плакать, женщина! Глупо разводить в доме сырость, пока все живы и здоровы, а если уже нет, то тем более. А вы, мелюзга, марш играть во дворе.

Адраст сидел, угрюмо набычившись, глядя в пол и уронив могучие руки вдоль тела. Наконец, он заговорил:

— Вчера я посылал работников на ярмарку — продать масло, сыр и сметану. В харчевне один из них выпил лишнего и стал болтать. Может быть, никто не слышал… А может, и слышал. Шпионов и стражников полно вокруг. Если тебя найдут у меня на ферме, плохо придется нам всем.

«Ну нет в жизни счастья! Придется убраться отсюда. Куда на этот раз, хотел бы я знать? Еще немного, и Мансур со товарищи будут вспоминаться как большие гуманисты».

— Так почему бы просто не выдать меня стражникам?

Адраст гневно сверкнул глазами и ударил по столу кулаком:

Думай о чем говоришь, чужак! Я не доносчик. К тому же старый Тобис просил за тебя. Собирайся. Сегодня же уйдешь в горы. Храм богини Нам-Гет — единственное место в Сафате, где беглецов никто не ищет. Я сам тебя провожу. — Он помолчал недолго и вновь обернулся к жене: — Да перестань ты плакать, наконец!

Он подошел к ней, обнял за плечи, такой огромный рядом с ее хрупкой фигуркой. Потом вытер ей слезы, взял ее лицо в свои ладони, поцеловал заплаканные глаза и твердо сказал:

— Не плачь. Я вернусь, и все будет хорошо.

Арат Суф сидел в книгохранилище, бесцельно перелистывая страницы рукописных летописей. Мысли его блуждали где-то далеко. Еще никогда в жизни ему не было так страшно. Только теперь он понял, кого привел к власти… А пути назад уже нет.