Светлая сторона апокалипсиса

Жоффрей Лабарт пожал плечами. Он выглядел смертельно усталым.

— Да.

— И ты — знал? Все годы прожил с этим знанием?

Только сейчас Олег понял, как трудно и страшно тот прожил свою долгую жизнь. Бороться, страдать — и знать, знать наверняка, что все твои усилия бесплодны! Есть ли что-нибудь страшнее такой участи?

Впрочем, Лабарт мог погибнуть давным-давно. А оказавшись здесь, он прожил долгую жизнь. Мелькнула даже странная, нелепая мысль: «Может, и к лучшему, что и я попал сюда? Может, повезет?»

Жоффрей Лабарт криво, недобро усмехнулся:

— Ты глуп, чужак. Ты воистину глуп, если надеешься уцелеть в горящем доме, к какой бы стенке ни прислонился. Смотри!

Кристалл засветился снова, но изображение нечетко, расплывчато, будто подернутая мелкой рябью поверхность воды.

Базарная площадь перед царским дворцом в Сафате заполнена людьми. Олег видел это место только ночью, в темноте, а теперь все залито полуденным солнцем. На пороге дворца появляется некто в золотых одеждах. Он еще молод, хорошо сложен, в осанке и движениях заметна уверенность и гибкая, хищная сила. Властно он поднимает правую руку, и вот уже все взгляды устремлены на него.

Он начинает говорить. Слов не разобрать, но во всем его облике и манере чувствуется что-то такое, что роднит его с земными коллегами.

Ложь, наверное.

— Кто это?

— Фаррах. Он вот-вот станет новым царем.

А вот другой пейзаж. Горы. Храм богини Нам-Гет чуть виднеется вдали, а в маленькой зеленой долине, притулившейся меж заснеженных вершин, творится очередное кровавое безобразие.

Маленькие, приземистые лошадки хрипят, роняя на землю клочья пены. Всадники в одеждах из звериных шкур, рогатые кованые шлемы на головах, лица прикрыты черными платками… Будто и не люди вовсе. Они споро, слаженно поджигают соломенные крыши белых глинобитных домиков, выгоняют жителей на маленькую деревенскую площадь.

Их не так уж много — человек пятьдесят, не больше. Мужчины, женщины, дети… Олег даже залюбовался — какие лица! Молодые и старые, красивые и не очень — но какое достоинство и мужество! Только маленькие дети плачут, а матери прижимают их к себе, нашептывая что-то утешительное и ласковое.

А вокруг гарцуют всадники-нелюди, и старший над ними четко, коротко отдает приказания. Вот высокий мужчина с короткой светло-русой бородой, сжав кулаки, бросается на врагов. Ему удается даже стащить с седла одного из всадников, вцепиться могучими руками в горло, но сверкнули на солнце острой сталью несколько сабель — и сразу же окрасились кровью.

Но и противник остался лежать на земле. В пылу борьбы черный платок слетел с лица, и Олег узнал того самого стражника, который когда-то прозевал его у дворцовых ворот.

«Старики, женщины, младенцы — никто не сохранил жизни…»

Эх, глаза бы не смотрели на все это!

Другая картина. Толстые кирпичные стены. Даже отсюда видно, что сырые. Низкие сводчатые потолки. Похоже на подземелье. А точнее — на тюрьму. За столом копошатся люди в черных мантиях, пишут что-то, шелестят бумагами. А на стене распят голый мужчина. По телу струится кровь, голова свесилась на плечо. Вместо глаз — кровавые дыры.

Олег пригляделся пристальнее. Что-то очень знакомое было в облике несчастного. Где-то он его уже видел.

— В зеркале, чужак, в зеркале!

«Господи боже мой, это же и вправду я!»

Олег потряс головой, отгоняя дурноту. «Так вот что меня ждет!» А Лабарт сидит рядом и смотрит так спокойно. Да, немудрено — ведь это не его ждет такой страшный конец. Так и хочется отбросить подальше проклятый камень, но пальцы сами собой сжимают его все крепче и крепче.

Вот солдаты в черной форме с песнями маршируют по улицам. Толпы зевак собрались посмотреть на них, женщины бросают цветы. Кое-кто в толпе даже смахивает слезы умиления:

— Защитники наши…

Изображение меняется вновь. На этот раз кристалл пульсирует так сильно, что, кажется, вот-вот разлетится прямо в руках.

Вот колонна солдат идет обратно, но нерадостно их возвращение. Уходили белым днем, на виду у всех, гордо выпятив грудь, а возвращаются под покровом темноты, украдкой, будто воры. Только луна освещает героев мертвенным светом, и от того ли или от чего-то еще они похожи на оживших покойников. Строй солдат значительно поредел, люди выглядят смертельно усталыми, раненых с трудом поддерживают более сильные товарищи. И у всех в глазах застыло выражение смертельного ужаса и тоски.

У многих на щеках выступили странные черно-багровые пятна.

— Фаррах уже готовит карательную экспедицию для усмирения горцев-донантов. Они живут здесь, неподалеку. Это жестокие люди… Но они живут здесь от века и никого не звали к себе в гости.

Олег даже вздрогнул, вспомнив всадников-нелюдей.

— Так это они убили… то есть убьют людей из поселка?

Лабарт посмотрел на него укоризненно:

— Смотри и слушай внимательнее, чужак. А главное — запоминай. У нас и так мало времени. Ты же сам все видел.

Ах да, конечно. Мертвый дворцовый стражник.

— Тогда зачем?..

— Чтобы был повод начать войну и стать настоящим царем — защитником своего народа. Только вот повернулось все по-другому. Смотри, смотри!