Светлая сторона апокалипсиса

Повеселевшие солдаты мигом наломали веток какого-то кустарника, который очень кстати рос рядом, и вот уже запылал маленький костерок, сразу стало теплее и легче на душе. Потянуло сладковатым дымком… Солдаты наслаждались коротким отдыхом, протягивая к костру озябшие руки и тесно прижавшись друг к другу — чтоб теплее было. Часовых, конечно, не выставили, ведь привал — это ненадолго, скоро снова в путь, время не ждет, приказ есть приказ, долг надо выполнить до конца…

Вот только передохнуть совсем немного.

Будь с ними сейчас Орус Танвел — мигом надавал бы по рукам за глупость и прекратил это безобразие. Ну откуда знать соплякам, что побеги астукарии ядовиты — недаром из них варят Проклятое Зелье! — и даже запах этого растения может убить их за считаные минуты?

Дымок над костром почему-то все сгущался и сгущался, пока не превратился в большую серую птицу. Она недолго покружилась в воздухе, тихо обвевая крыльями усталых путников, — и вновь исчезла. Почти сразу все они погрузились в сон, им стало хорошо, тепло и спокойно. Многие даже улыбались во сне, как дети, которым снится что-то хорошее.

А снег падал и падал, покрывая все вокруг толстым белым одеялом, и уже не таял на лицах несчастных, которые пошли в горы за чужой смертью, а нашли свою.

В поселке оризов никто не спал в эту ночь. Еще до захода солнца сюда явились двое странных пришельцев, одетых в изорванную черную форменную одежду. Толстый увалень бережно поддерживал своего раненого спутника — высокого седоволосого кряжистого мужчину лет сорока. Видно было, что каждый шаг причиняет ему боль. Его рана все время сочилась кровью, оставляя на свежевыпавшем снегу тонкую цепочку алых капель, а лицо было искажено смертельной усталостью.

Жителей это удивило — ведь Большой Осенний праздник наступит только завтра, да и не похожи незваные гости на паломников-богомольцев. Хотя, учитывая последние события, неизвестно, состоится ли праздник — ведь в храме Нам-Гет больше нет Хранителя, и вряд ли кто сможет занять его место в ближайшее время.

Грозная богиня не каждого подпустит к себе близко.

После смерти Жоффрея Лабарта многие из оризов пребывали в смятении и замешательстве — он казался таким же вечным, как сами горы. Хотя покойный редко спускался в поселок, все жители (а старожилы еще помнили, что именно он привел их сюда) чувствовали его незримое присутствие. К тому же и сюда докатились недобрые вести из столицы — ведь даже оризы иногда покидали свои дома, чтобы купить соли на базаре в Дальней Западной деревне, а у некоторых в городе остались родственники.

Поэтому появление солдат в черном, даже таких замученных и с виду вовсе не страшных, в поселке восприняли настороженно. Люди обходили их стороной и опасливо косились. Только старая Алеста, знахарка и повитуха, повидавшая на своем веку много разного (и много такого, чего бы лучше не видеть), сразу подошла к путникам.

— Ты что, кровью истечь хочешь? — строго спросила она. — Пойдем со мной, перевяжу твою рану как следует… А заодно и расскажешь, кто вы такие и зачем явились сюда.

Раненый, хотя и с трудом стоял на ногах, покачал головой и сделал легкое движение рукой, как бы отстраняя ее.

— После… После… Благодарю тебя, милостивая госпожа, но это — потом. Времени мало. Кто старший над вами?

— Сардар. — Алеста даже растерялась слегка, не ожидая такого напора.

— Веди к нему быстрее, это важно.

И вот теперь, хотя давно перевалило за полночь, а снег все валил и валил, все взрослые жители поселка оризов собрались в доме у Сардара, деревенского старосты. Четыре масляных светильника ярко освещали большую комнату с гладкими выбеленными стенами. Люди сидели прямо на полу, на толстых разноцветных половиках, вплотную придвинувшись друг к другу. Очень тесно, просто повернуться негде, но никто не ропщет — все понимают, что дело важное. Раненый пришелец полулежал в глубоком и низком кресле, обложенный подушками. Из-под расстегнутой чистой рубашки чуть виднелась свежая повязка на боку — старая Алеста умеет настоять на своем. Его спутник сидит рядом, напряженно вслушиваясь в разговор — оризы говорят на благородном наречии, и он не все понимает.

Сардар, хозяин дома, читал вслух покаянное прощальное письмо покойного Хранителя Знаний, адресованное в никуда. Люди слушали его молча, затаив дыхание и боясь упустить хоть слово. Только когда он дошел до описания печальной судьбы принца Орена, молодая женщина в белом платке вдруг вскрикнула и закрыла лицо руками. Старая Алеста подсела к ней, обняла за плечи и тихо, но твердо сказала:

— Тише, Малена. Молчи и слушай.

Женщина покорно закивала, отняла руки от лица, но ее глаза загорелись такой безумной надеждой, что больно было смотреть. Ее длинные черные ресницы взлетали вверх-вниз, как крылья бабочки, из широко открытых темно-карих глаз, похожих на вишни, по щеками текли слезы, но она не вытирала их и, кажется, даже не замечала.