Светлейший-6. Шторм над Петербургом

— Логично, — согласился Черкасов. — Продолжай искать. Свяжись с нашими из варшавского — база-то единая. Должны пособить.

Ростопчин кивнул и отошёл к окну, продолжая возиться с телефоном.

— А это что у нас? — раздался голос Прокофьева.

Я обернулся и увидел, что он держал ту самую чёрно-золотую маску, которую мы обнаружили раньше. Он осмотрел её, с явным интересом, изучая выгравированные узоры.

— Дорогущая, наверное, — отозвался его помощник. — Дай сфотографирую как следует.

Помощник принялся делать снимки, а Прокофьев не отрывал взгляда от маски. Мне показалось, что он тоже что-то в ней приметил.

— Видимо, наш химик был ещё и алхимиком, — наконец, усмехнулся он, поворачивая маску к свету.

— Что нашел? — Черкасов нахмурился, подходя ближе.

— Это алхимический символ, — пояснил Прокофьев, указывая на выгравированную деталь. — Вроде бы так в Средние века обозначалась ртуть. Символ Меркурия.

Я подошёл ближе, разглядывая знак. И правда, похоже.

— На первый взгляд похож, но знак Меркурия рисуется чуть иначе, — сказал я. — У нас же в Корпусе вся ртуть этим символом помечена, я его ни с чем не спутаю. У Меркурия дуга расположена на вершине кружочка, как рожки. А здесь дуга — под кружочком…

Криминалисты уставились на маску.

— И правда, — сказал Прокофьев, прищурившись. — Да, это не Меркурий. Это… — он запнулся, затем вдруг хмыкнул. — Это Плутон. Точно. Плутон.

— Уверен, Дим? — уточнил Черкасов.

— Уверен, Евгений Александрович, — кивнул криминалист. — У меня жена увлекается астрологией и всякими натальными картами. Постоянно рисует символы планет, все тетрадки исписаны асцендентами и прочими домами. Этот знак она точно показывала. Я его еще запомнил, что он похож на человечка с поднятыми руками.

Мы с Черкасовым переглянулись.

— Плутон, говоришь, — медленно повторил Черкасов. — Вечер становится все интереснее… Спасибо, Дим.

— Да на здоровье. В кои-то веки женино хобби пригодилось…

Я жестом попросил Черкасова выйти со мной на лестницу.

— Евгений Александрович, тут все отчетливее прослеживается связь с Римским клубом, — сказал я. — Княжич крови Павел Дмитриевич на допросе говорил, что получил свои стимуляторы через некого Плутона, когда был в том клубе.

Черкасов нахмурился, его глаза сверкнули напряжённой мыслью.

— Да, помню, — кивнул он. — На закрытой вечеринке. Я читал протокол.

— А теперь маска с его символом в квартире аспиранта-химика, — продолжил я. — Становится похоже на то, что наш хороший мальчик Ваня Мейдель мог снабжать этого Плутона либо готовыми стимуляторами, либо веществами для их изготовления. У него был прямой доступ. И с учетом того, что лаборатория гражданская, университетская, то и вынести оттуда что-нибудь ценное было проще.

Ну как Стагнис не углядел⁈ Уж кто-кто, а он прекрасно понимал, насколько опасны вещества, с которыми они работали в лаборатории. Почему не выбил охрану?

Впрочем, насколько я понял, Толстой-Стагнис был пусть и уважаемым человеком на факультете, но серьезных административных рычагов не имел. Ректор попросту мог не отнестись серьезно к подобной просьбе. Дескать, да кому нужна универская лаборатория…

Верно Черкасов выразился. Бардак и головотяпство.

— Лаборатории у него тут точно не было, — сказал Черкасов, кивнув на убогую квартиру. — Значит, либо работал подпольно в университетской лаборатории, либо где-то еще. Проверим.

— Возможно, — согласился я. — Но если мы хотим подтвердить связь с Римским клубом, нам нужен княжич Павел. Он сможет опознать маску.

Черкасов молча кивнул, размышляя. Наконец, он выпрямился и вздохнул.

— Согласен. Поедем к княжичу, так будет быстрее. — Он окликнул Ростопчина. — Останешься здесь, закончите с работой, и заберёшь отчёт. Мы с Николаевым поедем в Военно-медицинскую академию.

— Понял, — коротко ответил Ростопчин.

Прокофьев, слышавший наш разговор, поднял взгляд от своих записей.

— Маску тоже забираете?

— Да, — подтвердил Черкасов. — Пока вы напечатаете фото, сто лет пройдет.

Прокофьев бережно завернул находку в прозрачный пакет и передал её Черкасову.

— Будьте осторожны, — предупредил он. — Уж больно штучка интересная. И дорогая явно. Работа-то ручная… Кстати, господа, за эту ниточку тоже можно потянуть. Не думаю, что даже в столице много мастеров, которые умеют делать такие маски.

— Согласен, — коротко ответил Черкасов.

Мы вышли из квартиры, оставив Ростопчина и криминалистов с их рутинной работой. Черкасов сам сел за руль — Арсеньева он тоже оставил в помощь Ростопчину. Я аккуратно держал маску, словно это была величайшая ценность.

— Значит, Павел Дмитриевич, — он завел двигатель и взглянул на часы. — Надеюсь, ваш дальний родственник еще не спит.

* * *

Военно-Медицинская академия встретила нас тишиной и едва ощутимым запахом антисептика. Сводчатые потолки коридоров, тусклые светильники, и редкие пациенты, лениво прохаживающиеся под присмотром медперсонала, создавали ощущение некой стерильной отрешённости от внешнего мира.

Черкасов щегольски козырнул удостоверением — «Четверку» обычно всюду пропускали без вопросов, но на этот раз охранник проявил настойчивость.