Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I

Примечательно, что подобные комплиментарные обороты и штампы заполняли информационный вакуум, когда сообщить друг другу было нечего, но написать письмо требовал этикет или желание поддержать разговор. Некоторые письма государственных деятелей полностью состояли из подобных фраз. 4 апреля 1720 г. А. М. Девиер писал князю: «Светлейший князь, милостивый мой государь и патрон! Здравия вашей светлости, моего милостиваго государя купно и с светлейшей княгинею Дарьею Михайловною и з детями вашими в сохранение Господу предаю и при том доношу вашей светлости, что царское величество, всемилостивейший государь, такожде и Ея величество, всемилостивейшая государыня царица, и государыни царевны, и великий князь, и княжна за помощью Вышняго обретаются в добром здравии. Также доношу, в доме вашей светлости дщерь ваша и з домашними в добром здравии обретается. Иного о здешних обращениях к доношению вашей светлости ничего не имеется, ибо Божьим споможением все здесь благосостоятельно. И при сем вашей светлости купно светлейшею княгинею и з детьми вашими, такожде и Варваре Михайловне всенижайше мое поклонение и з женою моею отдавши, остаюсь»[681]. А. Д. Меншиков также отправлял Антону Мануиловичу похожие послания: «…писание вашей милости до нас исправно доходят, за которые, а особливо за уведомление о здравии их высочеств, государынь цесаревен и великого князя с сестрицею вашей милости по премногу благодарствую и притом просим, дабы впредь оными оставлены мы не были. О здешних поведениях ныне ко объявлению иного не имеем, точию все за помощию Божиею благополучно суть»[682].

Таким образом, вышеперечисленные комплиментарные фразы и выражения вежливости во многом являлись частью эпистолярной этики XVIII в. и играли символическую роль, скрывая реальные эмоции корреспондентов. Употребляя формулу, автор письма следовал устоявшимся нормам, стремился достичь какой-либо цели или удовлетворить свои амбиции, в том числе благодаря языковому инструментарию[683]. Наличие подобных фраз в корреспонденции А. М. Девиера и А. Д. Меншикова позволяет говорить об их взаимной заинтересованности в контактах друг с другом и стремлении данные социальные связи поддерживать на протяжении многих лет. Наличие у А. Д. Меншикова интереса к выстраиванию лояльных отношений с генерал-полицеймейстером, кроме того, подтверждают знаки внимания, которыми князь одаривал последнего. Так, 19 апреля 1722 г. А. М. Девиер благодарил Александра Даниловича: «…вашей светлости денщик Максимович был у меня в доме и объявлял нам, что ваша светлость соизволили ему приказать о нашем здоровье спросить и поклонитца от вас»[684]. В 1725 г. А. Д. Меншиков передал для генерал-полицеймейстера подарок, – правда, какого рода, неизвестно[685].

Взаимное желание А. М. Девиера и А. Д. Меншикова поддерживать лояльные отношения отразилось на характере услуг, которые они друг другу оказывали. Прежде всего, и генерал-полицеймейстер, и генерал-губернатор информировали друг друга относительно происходивших вокруг них событий и государственных преобразований. В 1718–1720 гг. и 1722–1723 гг. среди корреспонденции А. М. Девиера и А. Д. Меншикова всречаются ценные сведения, касающиеся военных действий Северной войны и Персидского похода, состояния флота и армии, внешнеполитических планов государя[686]. 23 июня 1720 г. А. М. Девиер доносил находящемуся в Малой России князю, что «…о неприятельском флоте, как он отлучился от Ревеля, не слышно, где он, но больше быть надеятца его при Стекхольме. Шведы, которыя жили по баталии в Финляндии в своих домех, полторы тысячи приняты к нам в службу и ныне посылаютца в Астрахань»[687]. О событиях Персидского похода лучше был осведомлен А. Д. Меншиков, получавший актуальную информацию от своих контрагентов – например, от находящегося при монархе кабинет-секретаря А. В. Макарова. Князь, в свою очередь, передавал А. М. Девиеру детали хода военных действий[688].