Светлейший князь Потёмкин-Таврический

Когда вечером после беседы в каюте императрицы она дала почувствовать королю, что пора расставаться, Станислав-Август шепотом сказал Потёмкину: «Есть ли надежда, что можно остаться долее?» Потёмкин отвечал: «Нет». Вслед затем он ввел короля в особый кабинет, где Екатерина простилась с ним. Де Линь затем рассказывал королю, что Потёмкин говорил императрице: «Вы меня компрометировали пред королем и всею Польшею, столько сокращая свидание»[284]. В свою очередь, императрица жаловалась на Потёмкина, заметив на другое утро: «Князь Потёмкин ни слова не говорил; принуждена была говорить беспрестанно; язык засох; почти осердили, прося остаться; король торговался на три, на два дня или хотя для обеда на другой день»[285].

Если вообще рассказ о замечании Потёмкина, что Екатерина «компрометировала его перед королем и Польшею», заслуживает доверия, то нельзя не заметить, что желание Потёмкина угодить королю легко могло находиться в связи с некоторыми честолюбивыми замыслами его в отношении к Польше. Такое предположение подтверждается и рассказом принца де Линя, будто он сам был свидетелем, как Потёмкин делал выговор Браницкому за его образ действий в отношении к королю, причем раздражение князя дошло до того, что он едва не прибил Браницкого[286].

Король и Потёмкин остались взаимно довольными друг другом. Может быть даже, что этому выгодному впечатлению, произведенному Станиславом-Августом на Потёмкина, должно приписывать то обстоятельство, что король еще несколько лет оставался на престоле[287]. Существует рассказ, будто король предлагал Потёмкину обратить его поместья, находившиеся в Польше, в особое владетельное княжество, зависимое от польской короны, подобно Курляндии, однако князь отклонил от себя это предложение;[288] но это не согласуется с воззрениями короля на события этого времени. Станислав-Август с трепетом взирал на опасность, грозившую ему в случае занятия Потёмкиным какого-либо политического поста в Польше. Около этого времени ходили даже разные слухи об обширных интригах Потёмкина в отношении к Польше. Завадовский 8 марта 1787 года писал к А.P. Воронцову: «Граф А.А. (т. е. Безбородко) пишет ко мне, что Штакельберг, обще с Браницким и Потоцким, находящимися в Киеве, интригу открыл свою против короля польского, считая на помощь князя Потёмкина»[289].

Несмотря на разногласие между Потёмкиным и Екатериною по вопросу о дальнейшем пребывании путешественников в Каневе, несмотря на слухи о нерасположении Екатерины к князю, мы не имеем основания думать, что императрица была недовольна князем. Она, напротив, была в восхищении от приготовлений Потёмкина к дальнейшему путешествию. Недаром Гарновский писал Попову после того, как Екатерина со всею свитою уехала из Киева: «Со времени отъезда ее императорского величества из Киева не только все неприятные о его светлости слухи вдруг умолкли, но и все говорят теперь о его светлости весьма громко»[290].

Меры, принятые Потёмкиным для путешествия по Днепру, удивляли и Екатерину, и ее спутников. Галеры были построены в римском вкусе и отличались огромными размерами и богатством убранства. На особенно большой галере «Десна» находилась огромная столовая, в которой императрица давала большие обеды. На галерах находилось около 3000 человек. Очень величественный вид имела флотилия, окруженная со всех сторон шлюпками и челноками.

В некоторых особенно живописных местах путешественники осматривали берега, на которых почти всегда толпился народ. Стреляли из пушек. Происходили маневры казаков. Екатерина наслаждалась прекрасною весеннею погодою, хвалила благорастворенный воздух, теплый климат, сожалела, что не на берегах Днепра построен Петербург. По распоряжению Потёмкина многие скалы на Днепре были взорваны порохом для большей безопасности плавания. Тем не менее путешествие было несколько медленнее, чем ожидали. Екатерина в своих письмах к Павлу Петровичу и Марии Феодоровне, Сегюр и принц де Линь в своих мемуарах и донесениях говорили о затруднениях и даже опасностях, с которыми приходилось бороться во время плавания по Днепру. Нигде, однако, не говорится о каких бы то ни было неприятностях для Потёмкина вследствие не совсем удачного плавания.

В Кременчуге, куда путешественники приехали через несколько дней, началось полное торжество Потёмкина, с давних пор готовившегося с особенным великолепием приветствовать Екатерину во вверенном ему наместничестве. Для императрицы было приготовлено весьма удобное помещение с прекрасным садом. Екатерина была очень довольна. Зная об интригах недоброжелателей князя, она со своей стороны делала все возможное для распространения более выгодного мнения о Потёмкине. В письмах к разным лицам она горячо хвалила Потёмкина, особенно за приведение в надлежащее состояние войска.