Светлое Средневековье. Новый взгляд на историю Европы V–XIV вв.

Концепция священной войны существовала с глубокой древности, с самых ранних веков христианства. Есть явные свидетельства того, что первые последователи Иисуса служили в римской армии. Более того, в IV веке нашей эры римский государственный аппарат довольно легко слился с Церковью. Видимо, бога, под покровительством которого шли в бой римские легионы, оказалось довольно легко заменить новым божеством. Это не было предопределено. Многие ранние последователи Иисуса неоднозначно и даже откровенно враждебно относились к идее убийства одних людей другими. Но римляне и израильтяне принадлежали к одному и тому же средиземноморскому миру, к культуре, в которой официально санкционированное насилие было просто частью жизни — способом осуществления политической власти, способом управления определенными слоями общества. Армия давала возможность обогащения и социального прогресса и для низших, и для высших классов.

Влияние Августина Иппонийского на развитие интеллектуальной культуры средневековой Европы трудно переоценить. Его идеи «справедливой войны», того, что война допустима, если ведется с целью обороны и установления мира, к XI веку стали каноническими во всем латинском христианстве. Августин, конечно, жил в совсем другие времена, он мечтал о том, чтобы Рим вернул свою власть и принес мир всему Средиземноморью. Истинный мир мог существовать только на Небесах, но христианские правители несли ответственность за то, чтобы остановить «варваров» у ворот.

Эту идею разделяли европейские христианские короли и императоры вплоть до IX века включительно. Могущество старого Рима перешло к их наследникам — франкам, что стало особенно очевидно после коронации Карла Великого в 800 году. Затем, в X и XI веках, короли, казалось, лишились идеологии и могущества. Но разве все это не было предсказано заранее?

Сочетание идеи римско-христианского могущества с тоской по эпохе политической стабильности и уверенности в своей «богоизбранности» — вот каким был главный мотив для тех, кто прошел более двух тысяч миль до Иерусалима, чтобы сразиться с его населением. С народом, о котором крестоносцы раньше вообще вряд ли что-то знали и слышали. Многие описания Первого крестового похода сосредоточены на одном исключительном моменте — выступлении Урбана перед советом воинов и церковников на поле под Клермоном в ноябре 1095 года. И тому есть веские причины. В этом моменте есть драматическая наглядность, о нем рассказывают несколько свидетелей.

Это история о громогласной проповеди папы римского, встретившей шумное одобрение масс. Присутствовавшие срывали с себя одежду и тут же нашивали на нее кресты, поклявшись идти маршем на Иерусалим. Далее все развивалось еще драматичнее: собирались огромные армии — из Рейнской области, с территорий нынешней Северной Франции, из Аквитании и Южной Италии. Медленно, независимо друг от друга они двигались на Восток. По пути они убивали и насильно обращали в христианство евреев и грабили поселения, иногда вступали в стычки со своими собратьями — византийскими христианами. Перед монументальными стенами Константинополя, которые на тот момент стояли уже более шести веков, армии начали сходиться вместе. Затем следует еще более невероятное развитие событий — современники получают еще больше доказательств божественной природы этого похода. По пути из Турции армия крестоносцев берет армянский город Эдессу, затем останавливается у массивных стен Антиохии, но в 1098 году один из христианских предводителей подкупает стражника, и осаждающие врываются внутрь, вынуждая защитников отступить в цитадель. Время было выбрано идеально: всего через несколько дней сюда прибыла большая исламская армия из Мосула.

Голодные, отчаявшиеся христиане выступили против исламского лидера Кербоги. Каким-то чудом удалось победить, затем крестоносцы начали последнее наступление на юг, на Иерусалим. Осада города длилась около месяца. Годом ранее его стены разрушило войско Фатимидов, отбивших город у сельджуков. 15 июля 1099 года к стене приставили несколько лестниц. Христиане укрепили свои позиции, вынудив защитников отступить. Ворота открылись. Крестоносцы хлынули внутрь. Храм был залит кровью, ликующие победители отслужили мессу в храме Гроба Господня — в святилище, предположительно построенном над могилой Иисуса. События похода современные историки не оспаривают, но его значение до сих пор остается предметом жарких, ожесточенных споров.