Светлое Средневековье. Новый взгляд на историю Европы V–XIV вв.

Помимо политики Маймонид занимался врачеванием. Он обучался медицине в Фесе, и в постижении этой науки ему очень помогли еврейские научные традиции, а также традиции греческой, персидской, сирийской и римской древности, нашедшие свое отражение в арабских текстах. В то время не было официальных медицинских школ; медицина была ремеслом, которое часто передавалось по наследству. Как следствие, она была довольно кустарной. Но знания такого типа не были чисто утилитарными, они были в высшей степени философскими. Маймонид, наиболее известный своими богословско-философскими трактатами, шел по стопам Ибн Сины и Ибн Рушда — знаменитые древние врачеватели тоже были последователями Аристотеля, теологами и врачами. Но сочетать это все не так уж просто. В письме другу Иуде Ибн Тиббону, еврею из Гранады, переехавшему в Южную Францию после пришествия альмохадов и прославившемуся своими переводами с арабского на иврит, Маймонид писал: «Мои обязанности при дворе султана очень тяжелы. Я обязан посещать его каждый день рано утром, и когда он, или любой из его детей, или любая из обитательниц его гарема чувствуют недомогание, я не смею покинуть Каир, но обязан оставаться большую часть дня во дворце. Также часто случается, что заболевает один или двое придворных, и я обязан посещать их до полного исцеления. Таким образом, как правило, я отправляюсь в Каир ранним утром, и даже если не случилось ничего необычного, не возвращаюсь в Фостат до полудня. К этому времени я уже чуть не умираю от голода… Моя приемная заполнена людьми, евреями и неевреями, знатными и простолюдинами, судьями и судебными чиновниками, друзьями и недругами — разношерстной толпой, ожидающей моего возвращения»[5]. Сочетать медицину с философией и политикой — тяжелый труд.

Часто мы представляем передачу идей как некий прямолинейный процесс — от одного человека к другому, третьему и так далее, — то есть мы склонны думать, что философы и пророки не пересекаются друг с другом. Но мы знаем, что в Светлые века все было не так. Маймонид и другие иудейские, исламские и христианские толкователи Аристотеля придерживались каждый своей религии. Идеи, которые они высказывали, были противоречивыми, но всегда взаимодействовали между собой. Во всех трех монотеистических религиях всегда были мистические и пророческие течения. Они влияли друг на друга, дополняли друг друга, переплетались и подвергали сомнению академические традиции. Иногда (даже часто) один и тот же человек мог воплощать в себе сразу два направления. Можем ли мы утверждать, что идея неантропоморфного Бога, которую озвучивал Маймонид, была связана с концепциями ибн Тумарта и его последователей? Нет, этого мы утверждать не можем, но сходство поразительно.

Нет простого способа проследить, как интерпретировали идеи Аристотеля и Платона разные ученые — от ранних исламских мыслителей, таких как Ибн Сина (Авиценна) в Азии, до Ибн Рушда (Аверроэса) в Кордове, до Маймонида и, наконец, христианских богословов к северу от Пиренеев. Мы лишь изредка можем точно определить, что один писатель перенял идеи у другого. Это напоминает нам о том, что не было никакой неизбежной «эволюции» идей, предопределенного движения в сторону Европы. Сложные многовекторные сети передачи интеллектуальной информации переплетаются с другими формами обмена. Например, Абу Наср аль-Фараби — возможно, персидский мусульманин-шиит, хотя это и оспаривается учеными, — жил в Багдаде, а затем в Дамаске в середине X века. Он писал о музыке, физике и математике, а также создал обширные комментарии к Аристотелю на арабском языке. Аль-Фараби пытался понять, как выстроить идеальное общество, чтобы люди могли достичь счастья; для этого он разработал особую философию религии. Его идеи подхватил Ибн Сина, который объединил медицинскую науку, естествознание и философию и написал сотни трактатов, где с помощью аристотелевой логики доказывал необходимость существования Бога. Он также согласовывал наблюдаемые природные и научные явления с исламом, которому был ревностно предан. Влияние Ибн Сины на раннесредневековую исламскую Азию стало очень значительным, когда появилась возможность переводить книги и носить их с собой.

Для многих средневековых мыслителей комментарии Ибн Сины к Аристотелю были важнее самих трудов греческого философа. Например, в альмохадской Иберии Ибн Рушд служил главным судьей Кордовы и придворным врачом халифа. У них с Маймонидом много общего: они были практически современниками, оба были врачами и использовали схожие философские инструменты, ища ответы на похожие вопросы. Маймонид и Ибн Сина часто расходились в понимании тонкостей аристотелевой метафизики, и эти различия не менее важны для истории идей. После смерти Ибн Сины его работы продолжали перемещаться из Ирака в Иберию. Это показывает, что сеть информационных потоков не разрывалась, а книжный рынок был довольно оживленным, и обсуждение Аристотеля в нем было лишь небольшой составляющей.