Светлолесье

– Видела то, чего не замечали другие? – наконец вымолвил он.

Я помотала головой, а потом вспомнила: всполохи зеленого и туман в корчме, тени-руки за спиной Драурга. Видение в роще наемников. Я осторожно сказала:

– Одна вакханка коснулась обрядовой ленты и моего лба со словами «открытая дверь».

– Добро. – Травник улыбнулся. – Потому что тот, кто носит его, ясно видит.

– Вот как… – Я покосилась на оберег.

– И это не камень, а семечко.

– Семечко?

– Да. Со священного Древа, чьи ветви подпирают небеса, а корни уходят в самые недра. Семена Древа даруют ясность тому, кто его носит.

Я скосила глаза на оберег. Откуда у Феда взялась такая вещица?

Но если это семя священного Древа, то ему и правда ведомо то, что делается во всех Трех Мирах, ничто от него не укроется: ни божественная явь, ни темный морок Нижи, Нижнего мира.

– А я-то его продать собиралась…

Альдан пришел в ужас от моих слов.

– Такое было у самого Мечислава, когда он сокрушил царя Полуночи. Это великий дар, Лесёна.

Камень-семя едва заметно помаргивал и изредка наливался рубиновым цветом. Альдан склонился над отражением в воде и, едва луна показалась над озером, заключил оберег в ее сияющий круг. Вода под нами превратилась в бело-алое полотно, в нем угадывались наши с ним смутные тени. Волны с тихими перекатами омывали береговую гальку, и вокруг царила такая тишина, что когда травник заговорил, голос прозвучал очень близко.

– Знаешь, что дальше? – спросил он.

– Нужна плата… Нужно что-то отдать, чтобы начать.

– С колдовством всегда так.

– Разве честность – не лучшее начало?

– Нет, если нас с тобой двое, и мы – во всяком случае, я – не до конца правдивы.

– И после этого ты будешь утверждать, что не колдун?

– Играем по правилам. – Глаза травника сузились. – Я первый.

– Что ты отдашь? – спросила я с тревогой.

– Первый поцелуй.

Дан обхватил мое запястье и потянул на себя. Миг, когда я еще не вполне осознавала то, что вот-вот произойдет, казался бесконечно долгим. Но когда наши губы встретились, время, да и мир вокруг окончательно изменили свой ход; тела тесно прильнули друг к другу, руки переплелись. Голова закружилась, я ощутила, как по моим жилам заструился огонь, когда прикоснулась к горячей коже Альдана. Еще миг, и его жар слился с моим, и я, не осознавая, потянулась и ответила на поцелуй с не меньшим пылом. Ладонь Альдана коснулась живота, поднялась вверх и легко стиснула меня. Я вскрикнула, пораженная этим внезапным прикосновением, и отстранилась – в животе разливалось знакомое болезненное чувство, предшествующее слабости.

– Я…

В губы точно вложили раскаленное железо. Я отстранилась.

Вид у Дана был безумный: глаза блестели, грудь тяжело вздымалась. Я не знала, что ему сказать, мне хотелось целовать его дальше, но мое тело не желало его прикосновений.

Далекое эхо позабытого несчастья повисло меж нами. Благо, Дан быстро пришел в себя.

– Твоя честная плата тоже принята, – сказал он своим обычным голосом, кивая на воду.

Я, точно во сне, уставилась на зачарованный круг, хотя все во мне дрожало и билось. Тело и разум сошлись в поединке желаний, я хотела прикоснуться к Альдану, вдохнуть пьянящий аромат его кожи, спрятаться на груди… Но тело, и в особенности губы, словно одеревенело.

В отражении была уже не луна, сквозь пелену облаков светил поток лунного света в виде волчьего следа. Я подняла голову к небу и увидела точно то же самое, только наоборот.

– Поиск начался, – произнес Альдан. – Видишь, куда падает свет через волчий след?

– Там и есть папоротника цвет, – отозвалась я.

Идя рука об руку, мы выбрались на берег. Но в этот раз я не мерзла. Все тело охватил какой-то неизвестный жар.

– Альдан… – начала я.

– Тише, Лесёна, – вдруг напрягся травник, останавливаясь.

Я немедленно осмотрелась по сторонам.

– Драург? Червенцы?

В лесу явно что-то происходило, потому что до нас доносились обрывки слов, шелест и позвякивание.

– Кто бы это ни был, нам лучше поскорее уйти.

Альдан велел мне не отставать и устремился в чащу. Какое-то время мы двигались в полумраке, успешно избегая встреч с другими обитателями леса. Альдан был хорошим проводником и превосходно разбирался во всех тропах. Дважды я замечала в зарослях какие-то смутные тени, и оттого, что травник сразу же делал поворот, стало казаться, будто и он видит их.

Мы поднялись на холм, когда до места, обозначаемого лунным сиянием, оставалось совсем немного. Но едва спустились, как свет начал таять и наползли клубы тумана. Я поежилась и, переступая с ноги на ногу, удостоверилась, что белесая дымка не исчезает.

Вдруг Альдан резко потянул меня вниз. Рядом раздались шаги, приглушенный смех и звуки поцелуев.

– Куда-то не туда нас завел поиск, – в негодовании прошептала я.

Но Альдан отчего-то развеселился.

– Ты боишься влюбленных почти так же, как червенцев? – спросил он с приглушенным смешком.

– Мы теряем время!

Мы с травником медленно отошли в сторону, и вскоре все звуки стихли.

Волчий след мигнул совсем в другом месте.

– Поиск усложняется, – предположил Альдан, поддевая носком сапога землю. – Хм… Погоди-ка…