Светлолесье

– Знаешь, Лесёна, я вспомнил одну строку со Врат Милосердия, – вдруг сказал Дан. – «И тогда-то колдун Полуночи, царь чародейский, пал. Перед тем как испустить дух, успел он ранить гадко своим клинком царя людей и жреца Единого, непобедимого Мечислава. Спустя три дня и три ночи славный воин Мечислав скончался, перед смертью повелев не предавать его тело огню, а зарыть в гнезде».

Вот оно.

Дарен был прав: именно останки Мечислава сдерживают Чудову Рать.

– Быть может, благословение действительно все еще таится в его крови и крови его потомков, – задумчиво протянул Дан. – Быть может, только княж может сокрушить Ворона.

– Ты хочешь рассказать об этом жрецам?

Дан посмотрел на меня со странным чувством.

«Каково ему вернуться туда, откуда его когда-то изгнали? – подумала я. – Что он видит, когда встречает среди червенцев бывших друзей? Отводят ли они глаза, шепчутся ли за спиной?»

Словно прочтя все эти вопросы в моих глазах, Альдан быстро сказал:

– Нам пора. – Он повернул нас к чаще. – Ничего не говори, нужно пройти дозорных.

Мы нырнули на новые тропы, и крепость, а вместе с ней палатки, пропали из виду.

Травник шел мимо пойменных лугов. Когда-то здесь, видимо, было русло, но Вороненка проложила себе другую дорогу, и болотистые места превратились в полосу препятствий из зарослей осоки, кочек и бобровых плотин. Дорога через топкое староречье явно отнимала у травника много сил, червенцы рыскали по лесу и городу, а где-то там, внизу, таилась немыслимая Чудова Рать.

Небо все еще закрывали черные тучи, и изредка над рекой раздавался тоскливый птичий крик. Рассвет застрял где-то в пути, как и мы.

Луна же, наоборот, хоть и невидимая, была рядом. Сосредоточившись, я могла чувствовать, как она подпитывает бессчетные травы вокруг. Ток их жизни вторил току крови под моей кожей.

Вторил биению Чудовой Рати под землей.

Быть может, это всего лишь ночной морок уставшего тела, но под размеренный ритм нашего перехода я слышала слова Дарена. Его голос, полный безумной надежды. Ведь только безумец мог верить в то, что Чудова Рать покорится его воле.

Но вот небо расчистилось, свет упал на заросший иван-чаем луг, и тот словно вспыхнул изумрудным пламенем.

Из дымки выступила похожая на посох, затканная паутиной коряга.

– От самого города меня не покидает чувство, что за нами кто-то наблюдает, – сказал Дан, вглядываясь в чащобу.

После его слов и я стала глубже ощущать пронизывающую тишину и особую настороженность леса. Да, в нем билась сила, но сила эта была против всех, кто был мне дорог. Видел ли кого-то Альдан? Я коснулась оберега, но тот кусочком льда давил на грудь.

«Помощи ждать неоткуда, – хотела сказать я. – Жрецы ищут колдунов. Колдуны Обители не снизойдут до битвы с Вороном. Дарен прав. Прав…» Я погрузилась в полусон-полуявь, где из темноты то и дело выступали не коряги, а колдовские посохи, а вместо светлячков мерещились глаза Дарена. Тяжесть давила на грудь, а внутри, там, где было потаенное семя надежды, зияла пустота. Моих сил хватало лишь на то, чтобы честно признать, что она была бы вполовину не такой болезненной, если бы я сама так безжалостно от него не избавилась.

– Изыди, – прошептала я.

– Дарен? Он снова попытался пролезть к тебе в голову?

От голоса Альдана я пробудилась окончательно. Мы были уже в его избушке, хоть и в темноте.

– Нет, это всего лишь сон.

И хоть я не имела подтверждений, все же теперь точно знала, что колдун к этому непричастен. Дарен больше не придет.

Альдан протянул мне кружку.

– Один глоток. Это бодрящее снадобье. Оно согреет и придаст сил.

– Дождись меня. Мы придумаем что-нибудь вместе. Я поговорю с наставником и старшими колдунами… Я не могу доверять Дарену. Я знаю его, но…

– Пей.

Я закашлялась, когда густой перечный дух и рябиновый настой стрельнули в голову, а затем по всему телу растеклось тепло, да такое, будто я сунула ноги в шерстяные носки и набросила на плечи шаль. Когда я допила, Альдан перехватил мое запястье. Наруч на нем наполовину обгорел, и стал ясно виден рубец-око.

– Дарен сказал, что я многое забыла. Забыла. – Меня бросило в жар, и я, сгорая, выдавила: – Каково это – касаться…

Альдан в задумчивости смотрел на пузырек сон-травы.

– Он тебя тронул?

– Кто?

– Дарен.

– Что значит – тронул?

– Он прикасался к тебе когда-нибудь?

Я помотала головой.

– Не сейчас. Он тебя вообще трогал?

– Ты думаешь, это он оставил мне такой шрам?

– Я думаю, что он хочет не только твои силы.

Альдан смотрел на меня прямо, и от его горящего взгляда все мое тело искрилось, как от невидимого огня. Ни один человек до этого не смотрел на меня так, но я знала, что означает эта тоска во взгляде. Знала, потому что сейчас хотела того же.

– К чудовой бабушке Дарена, – сказала я внезапно охрипшим голосом. – Сейчас я тебя поцелую.

Альдан приподнял бровь, но сделал шаг вперед.