Светлолесье

Колдунья вновь услышала что-то, недоступное остальным. Но зачем она бросилась в лес? Что почудилось ей в чаще? Не новая ли это уловка Алого Ворона?

Альдан без раздумий помчался за девушкой. Все, о чем он мог думать, когда над головой корчмарки сомкнулись воды, – «лишь бы не она». И теперь, когда впереди то показывались, то мелькали ее одежды, страшнее всего было осознание, что Лесёна тоже смертна и что все важное вдруг оказалось заключено в одном хрупком человеческом теле. От мысли, что Ворон, чудь или червенцы могут повредить этот сосуд, сердце болезненно бухало о ребра и зубы сами собой стискивались в оскал.

Травник не бежал, а летел над землей. Страшно, очень страшно потерять из виду Лесёну. Но вот тело разгорелось от бега, и все меньше шагов разделяло их на пути.

Наконец на лесной прогалине Дан настиг Лесёну и повалил.

Мох был мягкий, ягодные кусты и сосновые иголки царапали кожу. Внутри было тесно от оглушающего страха. Близость гибели и долгий бег обострили чувства, сердце колотилось о грудную клетку, грозя оставить от нее одни лохмотья.

– Пусти… пусти… – Лесёна дышала часто и тяжело, и ее голос дробился на глухой шепот и сдавленные вскрики.

Их возня разносилась по округе, и Дан опасался, что это привлечет новые беды.

– Что с тобой? – Альдан крепче сжал руки, вдавил ее в мох. – Куда ты бежишь? Зачем?

Она вдруг выгнулась и прильнула к нему всем телом. Мокрая одежда была неощутимой преградой, но Дан осознал это слишком поздно, а когда отпрянул, Лесёна рассмеялась.

– Правда ли, что нет другого пути победить свой страх, кроме как столкнуться с ним лицом к лицу? – Она перевернулась на спину. – Правда ли, лекарь?

– Сейчас не лучшее время сталкиваться с чудовищами один на один! – рявкнул Альдан.

– Да. – Лесёна кивнула, и волнистые пряди упали ей на лицо. – Лес подождет. Есть кое-что еще…

Она прошептала ему несколько слов, смысл которых превратил его кровь в жидкий огонь. Альдан ослабил хватку, и Лесёна тут же впилась в него губами, влажными, с солоноватым привкусом. Дан едва не рехнулся.

– А что, если мы погибнем? Что, если это последний день? – бормотала она. – Что бы ты сделал?

Колдунья смотрела на него из-под опущенных ресниц и едва улыбалась. Ее щеки разгорелись, она перевернулась на живот и перекинула волосы через голову, и те вуалью скрыли лицо, разметавшись по мху. Мгновение Дан смотрел на беззащитную шею, а потом ткнулся носом в ее изгиб, собирая губами мягкий бархат волосков. Запах, пряный, сладковато-соленый и тягучий, наполнил рот и вылился в глухой рык. Дан быстро, по-звериному укусил ее шею без стыда и сомнений, но Лесёна лишь засмеялась.

Зверь внутри него голодно взвыл, в ушах стучала кровь, безмолвная лесная прогалина наполнялась шумом дыхания. И ближе подступили из темноты деревья, и ближе качнулось за блеклой пеленой облаков солнце…

Все смешалось. Между ними не осталось пространства, которое было невозможно заполнить и которое не хотелось бы стереть. С каждым движением Дан терял себя, с каждым прикосновением Лесёны находил вновь. Жар горел на губах, нежность выплетала узоры от кончиков пальцев до самых потаенных уголков естества. Все, что когда-либо разделяло их, исчезло… Исчезло в кратком миге безумия и дикой пляске их переплетенных тел.

Время меняло свой ход, пока не замерло в блаженном небытии.

Для них двоих.

И это не было чарами…

– Это колдовство крови, – произнес ледяной голос совсем близко.

Альдан резко выпрямился. Дарен, образ себя самого, стоял над ними, стискивая в руках полупрозрачный посох. Травник прикрыл Лесёну своей рубахой, но ей, похоже, не было никакого дела до колдуна, она бесстыдно откинулась на мох и закрыла глаза, улыбаясь.

– Какого… – взревел было Дан, но Дарен его оборвал.

– Колдуны теряют ясность разума, когда колдуют с помощью своей крови.

– Ясность разума? О чем ты?

– Она начертила руны в лодке своей кровью, – сказал Дарен, сурово глядя на Лесёну. – Воля ослабла. Ворон напал на вас, чтобы вынудить ее использовать такие чары.

«Вынудил?» – подумал, леденея, Альдан.

– Так она бежала к Печати?

– К Печати, – эхом отозвался колдун. – Да…

Слова роились в горле. Альдан немного покатал их во рту, обдумывая, обтесывая об открывшуюся правду, и ничего не сказал больше. Плата за колдовство крови, морок! Вот, значит, как: Ворон прощупал всех изнутри и увидел то, что дорого каждому из них.

– Как мне вернуть ее? – вымолвил с трудом Альдан.

Вдруг болото вокруг них заходило ходуном. Холодная вода в колодцах-копытцах помутнела, и резко запахло гнилью.

– Чудова Рать почуяла ее колдовство крови. Они голодны, и их безумие передается земле. Скоро Линдозеро затянет скверной. Пусть наемник с вещуньей едут в Обитель, – сказал Дарен, склоняясь над Лесёной. – Ее я отвезу сам. Ворон не оставит ее в покое. Он попытается заманить потомка Мечислава и колдунью Разрушения к Печати.

– А ты?

– Я никогда не причиню ей вреда.