Светлолесье

Колдун пользовался своим преимуществом, потому что обличие-морок выглядело бесстрастным, но Дану все равно чудилась снисходительная улыбка. Но поделать ничего было нельзя, Алый Ворон преследовал Лесёну, и чем скорее она попадет в Обитель чародеев, тем лучше.

– Хорошо.

Колдунья извивалась под ним, язык то и дело пробегал по влажным зацелованным губам. Дарен коснулся ее лба, и Лесёна обмякла.

– Травник… Неужели ты не заметил, что это не она?

Колдунья ускользала из его рук, погружаясь, проваливаясь все глубже в мох.

– Я скрыл ее от Ворона, – сказал Дарен. – Но это ненадолго. Уходи, травник. Ты мешаешь.

Лесёна тонула – все дальше от Дана, все ближе к чуди. Травник отпускал ее, чувствуя, как вместе с тем его нутро заполняет пустота. Неужели не было иного способа? Отчего Лесёна так уязвима перед Вороном и чарами Дарена? Отчего сам Альдан не додумался дать ей сон-травы вместо бодрящего снадобья?

Но зеленая топь уже поглотила колдунью.

– А не ты ли сделал это с ней? – прошептал Дан. – Быть может, это ты заморочил ее?

Дарен поднялся. Он будто не слышал травника.

– Уходи. Уходи с наемником, уползай с утопленницами… Мне все равно. Не возвращайся в город.

Альдан дышал часто, глубоко, не в силах справиться с заполняющей его яростью.

– Ты нарушил договор. Зачем ты вмешался?

Дарен обернулся. Дан увидел тщательно скрываемый гнев колдуна, и на миг ему показалось, будто Дарен зол и на себя тоже. В изумрудном глазу блеснули осколки битого льда, и на болоте разом стало холоднее.

– Спаситель… Или лучше было подождать, пока она очнется? – сказал он. – Посмотреть, как ты потом будешь смотреть ей в глаза? Уходи. Здесь ставки выше твоей гордости.

С этими словами колдун исчез.

Альдан уткнулся в мох, задавил стон в груди.

Обман. Всюду обман. Колдун как-то причастен к гибели Мафзы, он как-то виновен во всем. Чужими руками разыграл он это представление. Дарен будто знал обо всем заранее!

И Альдан не будет изгнан. Только не снова.

И уж точно не колдуну указывать Альдану его место.

– Пошел ты, Дарен! К чудовым тварям твой договор!

Дан должен был сам позаботиться о княже. Рассказать ему все как есть, доказать, как близко чародеи подобрались к Печати. Рассказать правду обо всем!

Когда Альдан появился на берегу, Минт разглядывал свой проржавевший клинок. Ольша лежала рядом, запустив в волосы руки, и скулила, как побитая псица.

– Не уберег?

Минт одарил травника тяжелым взглядом, и выдержать его было сложнее, чем настоящий удар.

– Если Дарен солгал, и она не в Обители, я убью его.

Травник развернулся и, не прощаясь, побежал вверх по реке. Твердь дрожала. Дан чувствовал, как расходится внизу земля, как рвут ее на части своими пастями голодные твари. Как рвется Чудова Рать к живой плоти, как вся та сторона с неупокойниками и духами леса заходится в плаче. Нет, не могла принять твердь земная столько боли и злости! Не остудила она ярого гнева темных созданий, не вынесла надругательства!

В середине пути Дану встретились купцы: дрожь земли и поветрие с болот чувствовались в Линдозере, и перепуганные люди, те, кому было проще сняться с места, хотели скорее убраться из этих мест.

Альдан отдал половину своего кошеля за гнедую кобылу и во весь опор погнал к городу. Ветер яростно гремел в вышине еловых лап, вздымал черную гриву кобылицы, пытался дотянуться до всадника, но не мог ни помешать ему, ни замедлить. Альдан твердо знал, что никакое колдовство не причинит ему вреда, и эта вера горела над ним незримой отметиной.

– Боишься меня, да?! – крикнул Альдан, и шальная, злая улыбка растянула его потрескавшиеся губы. Не нужно быть ни вещуньей, ни колдуном, чтобы понять: Дарен пытался его остановить.

Выворачивающая нутро ярость кроила лесную дорогу, деревья по обеим сторонам гнулись к земле, но Альдан был цел и стремительно двигался вперед, хранимый своим невидимым щитом.

И вскоре лес ответил, загудел трескучим перекатом ветвей:

– Кто ты, травник? Чье колдовство защищает тебя от моих чар?

– Пропади ты пропадом со своими чарами. – Альдан до боли натянул узду на руку. – И ты, и Ворон! Не видать вам ни Печати, ни княжа, ни Лесёны! Убирайтесь в ту дыру, из которой вы оба выползли, и оставьте Светлолесье в покое!

– Так что ж тебе до Светлолесья? – в скрипе ветвей чудился смех. – Почему тебя так заботит его судьба? Разве ты жрец иль княжий сын? Лучше отступись и не мешай мне, иначе быть беде.

– Скорее с небес польется огненный дождь, чем я позволю вам добиться своего!

– Не знаю пока, кто ты и почему посмел стать мне поперек дороги, – чужеродный голос захлебывался, сотрясал ели. – Но и ты знай, что я не отступлюсь. Поверни назад, травник!

Дан ничего не ответил, лишь стеганул по бокам кобылицы пятками.

– Отступись, травник!