Светлолесье

Тантор Заревич сидел в дальнем конце, во главе стола, в окружении дружинников и червенцев, но отгородившись от них переплетением сомкнутых пальцев. Взгляд его был угрюм, на лбу пролегла глубокая борозда, и в кубке перед ним до краев плескалось вино.

За спиной княжа тонким кованым кружевом сплелся черный лес – ворота, увенчанные золотым солнцем с одной стороны и серебряной луной – с другой. Альдан потрясенно поднял голову. Палата напоминала небесный купол, в сводах которого россыпью звезд мерцали гранатовые зерна на черной глазури.

Но сверкание венца княжа перекликалось с блеском палаты и в приглушенном мрачном свете оставляло тяжкий осадок. Сидеть здесь, среди сизого дыма и голосов, раздающихся громче для пущего бахвальства, вдали от настоящей беды… Виски Альдана сдавило злобой. Он стряхнул с себя руку Краца, распрямился и обратился к княжу во всю силу легких:

– Тантор Заря!

На Альдане сошлись десятки взглядов: насмешливые, проницательные, осуждающие.

Травник ощутил во всем теле муторную слабость. Дым от курительных смесей не мог заморочить ему голову, но в воздухе явно чувствовалось какая-то дрянь. Она клубилась по углам, выжидала. Альдан будто плыл по торфяной заводи Вороненки и чувствовал, как в мутной воде одна за одной садятся пиявки. Так в десять весен Дан переплывал такую заводь с городскими заводилами и выходил на берег, покрытый гладкими скользкими кровососами.

«Да что со мной такое». Травник стряхнул детские воспоминания и продолжил:

– Вы знаете меня как травника из Линдозера, но когда-то я жил в крепости и изучал Закон. Я верен ему, как и прежде, как верен и своему княжу.

Червенцы засмеялись, но губы Тантора Зари улыбка не тронула.

– Говори, зачем пришел.

– Я пришел, как и прежде, – с правдой. Она будет неприятной, и тем, кто давно живет в обмане, покажется горькой.

Княж ударил по столу, и часть кубков опрокинулись. По золотому шитью растеклись лужи глубоко красного цвета. Дружина схватилась за мечи.

– Тайна этой земли уже не тайна, – Альдан говорил, и эхо разносилось по всей палате.

Дан положил на стол страницы из книги Дарена.

– Потому что враг был внутри. Смотрите, как близко он подобрался к наследнику Мечислава! Дозвольте рассказать, что я видел.

Этого Тантор Заревич уже не стерпел.

– Как смеешь ты являться сюда и кидать мне эти слова, словно кость – собаке?! – взревел он. – Как смеешь возводить клевету на моих людей?

Альдан нахмурился.

– Алый Ворон знает, где Печать! – громыхнул он. – Он знает, как разрушить ее, как вернуть себе Чудову Рать! А если мы будем медлить, скверна затянет город, и с Линдозером случится то же, что и с Вороньим Яром!

Тантор Заревич осекся. Его полное лицо подернулось тенью страха.

– Княж, отряди жрецов и стражников на защиту города, а сам укройся здесь с верными людьми! И позволь мне поймать для тебя просветителя Дарена и Ворона. Я приведу их, а благословение Мечислава позволит тебе сокрушить их!

– Безумец! Ты пришел смутить нас и в без того темные времена!

– Верьте моему слову! – Альдан поклонился. – Как и прежде, я говорю лишь правду.

Гомон вокруг закладывал уши. Травник слышал, как в спину ему летели угрозы.

– В темницу его, – сказал Тантор Заря. – Никто не смеет сомневаться в моих братьях.

– Дозвольте мне отвести, – молвил низкий чужой голос рядом с княжем.

Лицо незнакомца покрывали шрамы, на плечи поверх червенского плаща было накинуто ардонийское зеленое знамя. Он сидел к Тантору Заревичу ближе всех, и Альдан видел, как тот вгрызся взглядом в страницы Дарена.

– Вы гость, господин Колхат, – сухо обронил княж. – В том нет нужды.

Альдан вскинул голову.

Колхат.

Тот червенец, что преследовал Минта и Лесёну до Линдозера!

Тот червенец, который превратился в чудь, а затем его сожгла колдунья…

Дотла ли?

– Колхат – предатель! – заорал Альдан. – Не верьте ему! Он с Вороном заодно!

Княж с сожалением, как показалось Дану, посмотрел на него и открыл было рот, собираясь что-то сказать, как вдруг ветер ударил в ставни Гранатовой палаты, да так мощно, что те разлетелись в щепки. Червенцы, что стояли ближе всех к окнам, схватились за иссеченные лица. Часть драгоценных зерен упали с потолка и, словно капли крови, устлали пол.

– Эй, Тантор Заревич! – раздался веселый голос. – Выгляни в окошко!

Княж встал и медленно подошел к окну.

– Гоните эту рыжую в шею!

– Княж, это ж та девка. – Ордак ринулся прочь из палаты. – Хватайте ее, остолопы! Чего уши развесили!

Ольша? Быть может, и в нее вселился Ворон?!

Альдан рванул к окну, но Крац и караульные скрутили ему руки.

– Не слушайте! Он манит вас на гибель!

Дан сопротивлялся, но даже сквозь шум до него долетали слова, перемешанные с хохотом:

– Страшись, Тантор Заревич, Тантор Заревич! Замарал ты руки, Тантор Заревич, не отмыться тебе, не искупить греха проклятущего. Веки вечные мучиться, да не сладиться, веки вечные помниться, да забвение твое – прахом по ветру. Нет, не сладить тебе, Тантор Заревич, с лиходейской силой. Продал ты душеньку свою, мил друг Тантор Заревич, а платить другому оставил!

Княж побелел, как полотно.

– Всем собраться во дворе, – прохрипел он.