Светлолесье

Но голос летел в пустоту. Я бежала, пока вдали не посветлела паутина из множества переплетенных между собой нитей. Колдуны спустились вниз, а я открыла все ходы. Ольша беспрепятственно добралась до Древа.

Вещунья стояла в одном из темных провалов под корнями. Вдруг мой оберег кольнул меня через рубаху, и я остановилась.

– Ольша!

Она медленно повернулась. Хрупкий девичий лик изменился: вместо него от уха до уха проступил оскал с мелкими зубами, а за завесой косм вспыхнули глаза-угли. Вещунья вывернула спину и припала руками к земле, словно зверь. Лицо она обратила к Древу, но глаза следили за мной.

Мерзкое ледяное предчувствие сдавило внутренности, будто я заглянула вперед прежде, чем отразилась правда: Ольша начертила своей кровью око на коре Древа. Сгустки темноты под ее рукой набивались в трещины, перекрашивали жидкое золото…

– Зачем? – тихо спросила я, но Ольша каким-то образом услышала меня.

– Я служу своему господину, – каждое слово толчками выходило из ее груди, будто доставляя девушке боль.

Ноги стали необыкновенно мягкими и голова закружилась. Вспомнилось то, как Весть и голос вели меня, как подталкивали к колдовству крови. И все, несомненно, для того, чтобы я вновь потеряла власть над разумом и пришла в лес.

А теперь я сама привела ее сюда.

Чтобы Драург уничтожил Обитель чародеев.

Единственное убежище.

– Что же мы наделали…

Гора дрожала, словно зверь, зашедшийся в агонии. Обережное заклятье гасло.

29 Гранатовая палата

В детстве Альдан думал, что если станет червенцем, то это сделает его частью чего-то целого. Чего-то по-настоящему значимого.

Наверное, оттого-то Альдану и было так трудно в первый год изгнания. Поселиться на пустой мельнице, в одиночку наладить хозяйство, раздобыть все необходимое для травничества и – самое сложное – подружиться с горожанами. Лишь на исходе зимы к Дану обратилась соседка. Чахоточная хворь в том году зверствовала особенно сильно, и женщина от безысходности не погнушалась помощи подменыша из крепости.

Теперь Альдан не смел поверить, что ступит на княжеский военный совет и будет держать слово. Не по праву крови, не по праву службы, не за заслуги, а потому что больше некому. Все завитки судьбы сошлись в кровавый узор. Если не объединиться против скверны, она поглотит город и всех в нем. Если не выжечь змеиное гнездо, Дану и самому никогда не обрести покой, а Лесёна не сможет вернуться, как и он не сможет уйти.

Но некогда сожалеть о своей участи.

Впереди выросли Врата Милосердия. Альдан бросил взгляд на Мечислава с воздетым к небу клинком и воспрянул духом. Первый жрец тоже когда-то шел один против всех.

Альдан пронесся мимо ставки. Шатры опоясывали крепость второй стеной. Разбушевавшийся ветер обрывал стяги, сносил шатры и путал червенское воинство. Некоторые жрецы жгли костры, точили оружие, горланили песни во славу Единого. Караульные пропустили его, хотя незнакомый всадник мог вызвать у них вопросов не меньше, чем внезапно повеявший с болот ветер да задрожавшая земля.

Во внутреннем дворе крепости Дан передал взмыленную кобылицу конюху и побежал по лестнице, перепрыгивая через ступени. От долгой скачки тело болело и в горле пересохло так, что впору было отдирать язык от неба. Альдан спросил старшего над дворней, здесь ли княж, и тот ответил срывающимся голосом: «Господин здесь… они все в той палате». Если бы Альдан не был так изможден, то заметил бы, как часто осеняла себя дворня и как дрожали ученики. Но Альдан ничего не видел, кроме заветной двери с резным солнцем на полотне.

«Гранатовая палата», – так ее называли червенцы между собой. Место, в котором княжи Зари держали военный совет.

Альдана остановила чья-то твердая рука.

– Эй, парень, здесь тебе не лечебница, – произнес Крац, сводя рыжеватые брови к переносице. – Уходи прочь.

И он заложил руки за ремень, всем видом показывая – не пройдешь. Помимо него у дверей стояли еще червенцы, и вид у них был свирепый.

Альдан не испугался.

– Я с вестью, – твердо сказал он.

– Да? – По лицу жреца невозможно понять, принял он всерьез слова травника или нет. – И что это за весть такая?

– Скажу княжу.

Крац метнул на Альдана быстрый недобрый взгляд, показывая, что такой ответ он счел дерзостью. Нет, не принято у жрецов вести такие разговоры. Альдан одернул себя.

– Да? А ведомо ли тебе, что это военный совет?

– Мне ведомо, что Чудова Рать голодна и земля вокруг Линдозера отравлена. Скверна уже коснулась людей.

Караульные схватились за оружие. Крац выглядел спокойным, но его пальцы впились в плечо травника словно когти.

– Ладно, парень, – произнес он. – Идем.

Караульные, повинуясь кивку Краца, распахнули дверь. У Альдана зарябило в глазах от алого: вся княжеская палата полнилась червенцами. Пока одни курили, другие молча пили из кубков или спорили друг с другом. Но и здесь было слышно, как ветер бил в ставни и завывал в недрах крепости.

Сперва появление Альдана никто не заметил. Ему удалось пройти до княжа половину пути, прежде чем червенцы стали оборачиваться и замолкать при виде его грязной, пропитанной потом рубахи.