Светлолесье

– Служи мне теперь, воевода, как служит Фед, – с этими словами Дарен вонзил иглу в правый глаз колдуна. – Заклинаю и связываю вас своей кровью, чужой плотью и добровольной жертвой. Где были двое, станет один. Один… Один… Один!

Крика чародея Альдан не услышал: заложило уши от гула. Камни, люди, тени, лепестки. Дан закрыл глаза от слепящего света, но даже на внутренней стороне век видел того, кто стоял посреди дважды разоренной святыни с простертыми к небу руками.

Видел, как от бьющего из-под земли потока развевается плащ, остатки стен грохочут, пыль ссыпается в раскуроченные рытвины из-под плит…

За облаками вместо тени Ворона отразился замок.

Чудова Рать опустилась на землю, и каждый чародей, открыв глаза, склонился в глубоком поклоне.

Свершилось.

Все вокруг покорилось новому повелителю, ведь Чудова Рать вслед за своим воеводой подчинилась Дарену.

Всполох, и все исчезло: Дарен, парящие чародеи, город и колдун, соединивший себя с Вороном.

Остались лишь пыль на губах, пепел в носу, пропитанная чужой кровью липкая рубаха и меч в руке.

– Увы, мой царь, увы… ты опоздал! Ты был рожден, а мир твой умирал, – Альдан слышал звук стихающего вдали голоса Ольши.

Кем бы ни было это существо, ее Весть сбылась, и этого было достаточно.

33 Две дороги

Я лежу на водной глади, и тихий плеск щекочет уши. Кажется мне, что голова моя покоится на чьей-то широкой и теплой груди, но знаю, что вокруг лишь море, в котором я одна.

Быть может, к этому морю стремится Ангмала? И это о его пресной воде слагают песни? Неведомое море – так его зовут. Быть может, все души приходят в Срединный мир со звездным дождем, а когда нить судьбы обрывается, они попадают сюда, в покой и безвременье?

Но все же я чувствую соль. Чувствую ее на своих щеках, ощущаю во рту.

– Время раз за разом возвращается к одной точке, – говорит женский голос. – Словно круг. Колесо. Боги играют, но кон их высок. Когда Колесо сорвется, по одну сторону от него всегда будет смерть и разрушение, а по другую – жизнь и процветание.

Голос шел из самых глубин, но в небе мне чудился женский образ. Крылатая.

– Что ты выберешь? – спрашивает она. Чую, моя нить вырвана из полотна, но богиня отчего-то медлит, не спешит откладывать ее.

Я прикрываю глаза, все глубже погружаясь в теплый океан покоя. Все дальше от мира, все дальше от памяти… Но щек касаются какие-то твердые бусины… Жемчуг! Я вспомнила! Полуденный царь! И глаза… Один зеленый, другой карий. Они словно две дороги передо мной.

– Я ведь уже выбрала, верно?

Оборвалась одна нить, но ловкая рука поймала ее. Отсекая от другой, перевязала первую и обвила вокруг веретена.

И вместе с гневом, болью и отчаянием хлынули горечь и соль воспоминаний. Дарен и Альдан сошлись в поединке. Колдун обхитрил всех и заполучил Чудову Рать! А Фед… Фед…

Будет не огонь, но гнев.

– Крылатая, я в игре.

 С колдуном из одной чаши пить – мед и яд напополам делить, – прошептал Минт. – Возьми, Лесёна, половину отмеренного мне богами срока!

Парень рассек клинком ладонь, и две капли упали на запястье девушки, смешиваясь с ее кровью.

Время, замедлившееся при битве, теперь и вовсе замерло. Альдан слышал свое сбитое дыхание, но не слышал ни единой мысли в собственной голове.