Светлолесье

– Город от нас в нескольких днях пути. – Пока я размышляла, на карту забрался Фед и царапнул когтем метку с названием.

Минт тоже оказался рядом. Он придвинулся ко мне с явной неохотой, хотя при виде карты глаза у него оживились.

– Если ехать по старой дороге, а потом повернуть на восток, – сказал он. – Но я предлагаю по Вересковой реке…

Рядом с Линдозером виднелась точка, которую я сначала приняла за жирное пятно.

– А это что?

Мы еще плотнее сгрудились над картой, пытаясь разобрать рисунок, и только когда на карту упала вытянутая тень, подняли головы. Фед стремительно забился ко мне в рукав.

– Лал, – Айрике часто-часто заморгала глазами, – лале кат туталах наскар!

– Ты знаешь это место?

Минт показал на Линдозеро, но вакханка не торопилась отвечать.

– Она говорит, что слышала дурное про эти места, – сказал Милош, отнимая рожок от губ.

– Я не удивлен, – отозвался Минт, а потом ткнул пальцем в смазанную метку неподалеку от Линдозера. – Расскажете?

Я хотела остановить его, объяснить, что спрашивать про такие места чревато неприятностями, но вакханин уже вгляделся в пятно рядом с Линдозером.

– Так, вот река… вижу… Нет, не узнаю. Хотя погодите…

Милош осенил себя знамением Странника, и мы с Федом украдкой обменялись взглядами.

– Да, была история.

Вакханин что-то негромко сказал на своем языке. Остальные проделали то же самое, и я поняла: они обращаются к Страннику. И пусть вакханы были народом других земель, но обычаи гостеприимства оказались близки к Светлолесью, и нам, как гостям, они не хотели отказывать. Хотя иной раз ответить на вопросы незнакомцев стоило куда дороже, чем поделиться с ними кровом, одеждой или едой.

И пусть Милош не давал знака, вакханская ребятня отошла от костра.

– Жил в тех краях парень. Не ведаю, чьего рода и кем кому приходился, да только знаю, что, когда началась война Трех Царств и всех мужиков собрали воевать, он тоже ушел. – Милош вздохнул. – Когда столкнулись Ардонийское царство со Святоборийским, всем пришлось туго. У парня была невеста, которая верила, что ее любовь сохранит его от всех невзгод. Через все битвы жених прошел невредимым, но последняя, что состоялась в Вороньем Яру под Линдозером, стала для него последней. Девушке пришла весточка: ищи своего суженого на погребальном костре…

Я поежилась. Эта война кончилась около десяти зим назад, но ее отголоски все еще гуляют по Светлолесью. Как это знакомо!

– И вот, сидит невеста ночью, слышит, в дверь стучатся, – продолжил тихо Милош. – Она открыла, а там жених стоит. Живой. Невеста жарко его приветила. – Рассказчик позволил себе слабую улыбку. – Но жених поутру засобирался. Девушка в слезы. А жених онемел весь, побледнел и будто задышал еле-еле. Вот первый петух закричал. Жених отбивается, невеста причитает, на шее висит. Петух еще громче кричит, зарю кличет! Прямо под окнами заливается! Жених силой отбился, да как выбежит в двери! Невеста следом. До околицы добежала и глядит – одни обугленные следы на траве. Опомнилась. Ужель неупокойник приходил? С той поры жениха никто не видел.

– Ну, сказочка, – улыбнулась я.

– Была бы, – Милош цокнул языком, – если б невеста его с той ночи не понесла!

– Распутство никого до добра не доводит, – назидательно произнес Минт в повисшей тишине. – Так откуда ваша лекарка все это знает? Про Линдозеро, про нас? Что за сны ей такие снятся? Она вещунья?

– Нет, Айрике – не вещунья, совсем не вещунья. У всех по ночам дух от тела отлетает, и куда уж его принесет, только Странник ведает. Кого нечисть утащит, а кто и сам высоко полетит. Сверху-то оно всегда виднее, правда? Можно и день завтрашний углядеть. Это про Айрике.

Айрике стояла в стороне с другими женщинами. Услышав свое имя, она улыбнулась и запела. Вакханки подхватили песню, и их голоса слились в один стройный хор.

Я свернула карту и убрала в суму, а затем натянула рукава на запястья и придвинулась к костру. Слова Милоша успокаивали. Может, и в моих снах есть частица промысла мироздания?

– А от вещуньи точно добра не жди. – На лицо Милоша легла тень. – Такого наговорят, что и вакханину не снилось. Даже Странник, чую, не знает, куда уносит их дух. И зачем? Что ни слово у них, то семя. Кат туталах! Как это по-вашему будет? А… Упадет дурное слово в дурную голову – дурное и прорастет.

Минта такой ответ явно не устроил.

– Как это? – спросил он. – Разве вещуньи морочат людей? Они ведь не колдуньи. Просто болтают разное.

– А слыхал ли ты про Весть о Полуденном царе? – спросил Милош изменившимся голосом. Спросил один, но все вокруг тоже переменились. И женские голоса разбились в нестройное многоголосье, и кони на привязи тревожно забили копытами землю.

– Слыхал. – Минт как ни в чем не бывало вытянул ноги. – Это сказка.

– Нет, парень. Весть о Полуденном царе – это старое-престарое сказание о том, что однажды придет тот, кому богами дано править всем миром.

Милош перевел дух и продолжил: