Светлолесье

Ах, вот отчего гордый Минт так торопится прижиться в Сиирелл! Я знала, что Светлолесье пережило много кровавых войн, но в памяти сейчас две. Одна, давняя, между колдунами и людьми, и вторая – между тремя царствами. Я так привыкла прятаться от жрецов, что забыла про то, что случилось в Светлолесье четырнадцать зим назад. Минту и многим людям тоже пришлось несладко, и мы не одиноки в своей печали. Каждый из нас свыкся с разобщенностью, привык каждый день выбирать свою боль заново, каждый день надевать ее на плечи, словно суму с пожитками, и тащить ее, тащить дальше… Отделять ею себя от других. Стоит ли рука колдуна, человека – вакханина, святоборийца или сиирелльца – хоть что-то, пока она не протянута другому?

На ночь устроились под цветастым навесом. Я лежала на спине, наблюдая как ветер треплет прорехи. Смотрела на видневшееся глубокое антрацитовое небо. Рядом во сне, прижимая к груди суму, чересчур громко сопел Минт. Я взяла его за руку.

– Чего? – спросил Минт, когда уже не смог больше притворяться спящим.

– Минт, а ты веришь быличкам Милоша? – спросила я.

Минт поморщился.

– Ты про Весть о Полуденном царе?

– Нет… Не знаю. Просто… мертвы ли наши старые боги? Или они все еще здесь и, неузнанные, сидят вместе с нами у костра?

– Я не верю в Полуденного царя.

– Некоторые люди никогда не поверят в зеленый шторм…

– Что ты хочешь сказать? Что надо ждать избранного? – Минт насмешливо воздел палец к небу. – Лесёна, если бы боги за миром приглядывали, откуда бы в нем взялось столько дряни?

Наемник приподнялся на локтях и как-то странно посмотрел на меня. В темноте я видела, как блеснули его глаза. Он долго не отвечал, а я, вновь поглощенная мыслями, начала проваливаться в сон и едва услышала то ли голос, то ли тихий шелест рядом:

– А что за Пути, про которые вы постоянно толкуете? Может, если ты расскажешь чуть больше, я пойму, что они не такие уж и гадкие.

Я покосилась на Феда, и тот едва заметно кивнул. Мне и правда хотелось рассказать Минту больше. И дело было не только в том, что он оказался отрезан от рода, как я, и не в том, что мне хотелось с кем-то поговорить. Чудилось, будто он поймет лучше других, зачем я иду. И что ищу в Линдозере на самом деле.

Краем глаза я заметила, как над нашей троицей растекается купол защитного сплетения Феда. Оно и понятно: разговор не для всех.

– Боги открыли для колдунов три Пути: Созидания, Превращения и Разрушения, – произнесла я. – Каждый Путь – это межа, по которой катится колесо с нитями судеб. Разрушающие всегда готовят место для чего-то нового. Потому нам – я говорю нам, ведь я с этого Пути – нужна основа, чтобы сотворить колдовство. Мы разрушаем старое.

Наемник кивнул.

– Чтобы добыть пламя, что-то должно сгореть. Это я понимаю.

– Да. – Мы с наставником довольно переглянулись. – Путь Превращения – это Путь творцов мостов и переходов. Мостов между видимым и невидимым, между грезами и явью. Но они могут создавать свои чары лишь временно. Фед, я верно говорю?

– Да. Мне нечего добавить, кроме того, что колдуны этого Пути давно не встречались.

Я перевела дыхание.

– А чародеи Пути Созидания растят прочнейшие связи, которые не исчезнут через время, как, например, колдовство Превращающих. И, в отличие от Разрушающих, основой их колдовства является сама душа колдуна. Растить сплетения на ней сложно, потому как долго. Колдовство этого Пути самое медленное. Скорость требует большого опыта и огромных затрат сил, но именно Созидающие растят целебные травы, ткут прочнейшие ткани… пишут сказы. Музыка Феда пробуждает прошлое.

Наставник опустил глаза.

– Мое колдовство уже не так сильно, как прежде. Наши легенды хранят истории про то, как Созидающие чародеи древности поднимали мертвых и одной лишь волей возводили города, – проговорил Фед с заметной горечью. – Это было время нашего расцвета.

– Города… Как Нзир-Налабах? – вдруг спросил наемник.

Позвоночник обдало холодом, никак с ночью не связанным.

– Да, Минт. Как Нзир-Налабах.

– В Сиирелл говорили, будто руины последнего города колдунов до сих пор стоят в Туманных горах. Да и Милош о том же сегодня толковал.

– Так и есть, – сказал Фед. – Из этого города Галлая, основательница Обители, унесла свитки. Она была вещуньей и предсказала, что однажды колдуны вернутся в свой город. Точнее, их приведет новый царь… Полуденный.

Насколько часто Фед воспевал сказки и быль, настолько редко говорил о пророчествах.

– Существует Весть о Полуденном царе, – продолжал наставник. – Она гласит, что Полуденный царь не только объединит людей и чудь, но и возродит могущество колдунов.

Больше никто из нас не знал, что добавить. Я думала о том, что сказал Драург о Чудовой Рати, о царе Полуночи. Фед мало что говорил мне о той войне, о вине, которая совсем не призрачно висела над колдунами. О долге, который остался у нас перед людьми.

Слушай, Минт, чародейские сказки! Если колдунов не останется, кто-то другой расскажет эти истории за нас.