Читаем Светлые аллеи (сборник) полностью

Лежу ночью и что-то не спится — прошедшую жизнь вспоминаю. И что-то одни досадные и позорные неудачи на память приходят. Приходят и в голове толпятся, смеются нагло в лицо. Не разгонишь. Было же, думаю, в моей маловразумительной и в целом крайне неудачной жизни что-то хорошее. И даже светлое. Не одни же подляны. Не всё же время мордой об асфальт. Стал вспоминать хорошее. Удачи на жизненном пути. Долго вспоминал. Наконец вспомнил несколько удач. Как Инга меня однажды в темноте с Петькой спутала и я этим быстренько воспользовался. Как мне однажды кассирша лишнюю тыщу рублей по ошибке передала. Или этой весной удача улыбнулась. Выбил в магазине пачку вареников, а продавщица, разгорячённая наплывом в винно-водочный отдел, мне манты дала, а они в три раза дороже. И больше никакие удачи не вспоминаются. Но всё равно, я несколько воспрял духом. Оптимизм дошёл до мозга костей. Но чем больше я размышлял, тем горше мне делалось. Что же это получается? Все мои удачи случались из-за того, что кто-то ошибся. То Инга, то кассирша, то в магазине. А если бы не ошиблись, то и удач-то никаких не было. Значит неудачи в жизни запрограммированы, а удачи из-за того, что где-то сбой. Я так расстроился от этого факта, что так и не уснул, а только курил и грустно ходил по комнате.

Но с тех пор я, когда совершаю ошибку или очередную глупость, стараюсь сильно не огорчаться. Может из-за этого у кого-то случалась удача и ему будет, что вспомнить, как и мне ночью.

Письмецо из осени

Пинком распахнув дверь, как-то резко вернулась в мой мир осень.

Только вчера в рубашках, а сегодня снежинки. Птицы собирают чемоданы. Отпускники их распаковывают. Линяют в красно-жёлтый цвет деревья. И трупы листьев под ногами. На улицах больше небритых людей. Но после обеда трогательно и бессильно светит солнце. И даже не солнце, а солнышко. Сейчас оно кажется застенчивым и безобидным, его прямо хочется погладить, но как я проклинал его летом! Как оно мешало жить!

А осень уже во всём. Даже в мясных отделах рынков пахнет грибами. Суетятся с мешками дачники. Они просыпаются весной, а на зиму снова уходят в спячку, свернувшись калачиком около своих телевизоров. Школьные каникулы кончились и ребятишек опять мордуют в школах. И опять ремнём за двойки. И опять одно ухо больше другого. Изверги!

На каждом столбе предвыборные листовки с фотографиями. Но выходящие из берегов лица кандидатов противоречат тому, что в них написано. Ну не могут быть у человека с таким лицом такие мысли! Бездарная клоунада, но шутки хорошие. Например «От твоего выбора зависит всё!». Не знаю, как вам, а мне симпатично.

Температура за бортом неумолимо падает. Все потихоньку одевают тёплые одёжки и женщины из-за них теряют свой блеск и свою невероятность. Идёт что-то бесполое, обходя свинцовые лужи. Выдаёт лишь косметика и подлая походка. О, женщины! Их хитрожопость меня даже умиляет. И как они целомудренны! И почему-то только со мной.

Всю жизнь притворяюсь, что в них есть что-то интересное, кроме их тела. И нет, не нахожу. Но вернёмся в октябрь.

Когда ноги мокрые, а кашель сухой. Когда начинается демисезонные обострения сюжета наших болезней. Вялотекущая шизофрения начинает течь более бодро и энергично. И может утечь совсем. Открываются язвы, поднимают змеиную голову бронхиты и плевриты, не дремлет спутник жизни — геморрой. А когда ничего не болит, чувствуешь себя не в своей тарелке. Самое умное — не обращать внимания. Наши организмы справятся! А если не справятся, то справятся поминки. Только и всего.

А медицина наша ещё хромает. На все четыре копыта хромает. А какие очереди! И почему-то самые большие у патологоанатома. Чем больше лечат, тем больше у него очередь. Но многие начинают заниматься самолечением и всё это заканчивается белой горячкой. Грустно. Много грустного осенью. Грустная пора свадеб — расплат за летние грехи. Инстинкт продолжения рода оказывается сильнее инстинкта самосохранения. Едет кавалькада неимоверных машин и беспрерывно по просьбе жениха сигналит. Смысла этого я не понимаю. Ну окрутили тебя, захомутали и остался ты в дураках — но зачем же афишировать?

И ещё у всех появляется идея — фикс — щупать батареи. «У нас дали», «У нас нет», «А у нас прорвало», «А у меня чирей», «Ложиться спать, а у мужа 38 с половиной. Да нет, не сантиметра, а градуса». Этими разговорами заполняется наша жизнь. Но как не заполняется, всё равно кажется пустой. Осенью это чувствуется особенно ярко. Тем более наши гундосые футболисты опять облажались. Им уже и деньги дают и допинг, а всё равно не получается у них в кубках. Менталитет видно не тот. Хорошо пинать у нас умеют не мяч, а только другого человека. И на этой тревожной и фальшивой ноте позвольте мне свое послание завершить — заканчивается листочек, на котором пишу. И чтобы взять другой, нужно вставать с дивана. А это сами понимаете… Так что прощайте.

Здоровый образ жизни

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия