Светлые аллеи (сборник)

Наступила неловкая пауза. Жена Вера побледнела. Но что делать, люди — не звери, и Васе налили. Отзвучал тост, все чокнулись и выпили. И Вася тоже выпил, закусил маринованным валуем, пожевал губами и вдруг со словами: «А чего зря время терять?» встал и ударил кулаком сидящего слева бухгалтера Аникеева, очень дородного мужчину, в лицо. С правой в торец и ударил. Аникеев изумлённо хрюкнул и брякнулся со стула. Представьте себе его состояние — сидишь, выпил водки, жуёшь колбасу, жизнь прекрасна и вдруг получаешь в бубен. Как и положено, женщины завизжали, мужчины оттащили от бухгалтера счастливого Васю…

Вот такой случай. Три года человек ждал и дождался. Так что не отчаивайтесь. Будет и на вашей улице праздник.

Рассказ вокзального незнакомца

— … После того, как жена пыталась нанять для меня киллера, я понял, что пора разводиться. После раздела нажитого имущества, которым руководила жена, мне достались чемодан с носильным барахлом, деньги на троллейбус и указание больше здесь не появляться. Тёща на радостях даже поцеловала меня.

Родственников у меня отродясь не было и я пошёл, куда глаза глядят. Было немного смешно, что меня так облапошили. Но комедия заканчивалась и начиналась драма. С одним действующим лицом и без зрителей. Мой стартовый капитал для новой жизни ограничивался пинком под зад. А без жилья, без денег и с моей неординарной внешностью трудно что-либо добиться.

Три дня я ночевал на вокзале и его антисанитарных окрестностях, а потом чудом снял комнату у одной бабки. Но скоро я заметил, что эта бабка имеет на меня какие-то сексуальные виды. Внешность её я описывать не буду, а то мой рассказ получится слишком трагическим. Скажу только, что она была косая на один или два глаза, лысовата и с каким-то слипшимся обоссаным лицом. Пришлось признаться ей, когда она в очередной раз запёрлась ко мне ночью в одной сорочке, что я — гомосексуалист и импотент. А чтобы было наверняка, я изобразил смущение и, взяв с неё клятву о неразглашении, наплёл ей, что ко всему прочему я ещё и фригидный гермафродит. Бабка ушла потрясённая и долго плакала в своей девичьей светелке.

Жизнь налаживалась. Я слегка помогал бабке по хозяйству, а, когда не было настроения, то объявлял, что у меня болезненные месячные и весь день валялся на диване. Но через две недели бабка, вернувшись с базара, застукала меня с одной десятиклассницей, на которую я угрохал последние деньги. От негодования у неё даже исчезло косоглазие и разлиплось лицо. Крик её у меня до сих пор стоит в ушах. Смысл крика сводился к тому, что разврата и не с ней она в своём доме не потерпит, так как женщина набожная и целомудренная.

После этого я «зайцем» приехал в этот город. Даже не побрился. Два дня ем в впроголодь. Как спартанец, не меняю бельё. Зачем приехал? — спросите вы. По слухам я здесь когда-то родился. Буквально где-то здесь. А на родине и бомжевать приятней. Да и хочется предостеречь других, чтобы больше здесь не рождались. Всех их ждёт незавидная судьба. У меня тухлые перспективы и блестящие возможности их осуществить. К примеру…

… Но тут к сожалению объявили мою посадку и я так и не дослушал его до конца. А было бы крайне любопытно. Крайне. Тем более, что я родился здесь и ехал в его город жениться.

Свидание

— Расскажи мне что-нибудь о себе, — попросила она, когда мы остались одни.

— Когда меня в первом бою контузило… — начал я врать мужественным голосом.

— Нет, нет, не это. Что-нибудь другое.

Я стал вспоминать, что у меня было другого в жизни. Но всё было неинтересно, хотя вот…

— Когда я во второй раз заболел менингитом… — опять начал я.

— Не надо. — мягко попросила она — Это я уже поняла.

— Ещё меня в детстве собака укусила — похвастался я и уточнил — В детдоме.

— Ты что, детдомовский?

— Нет, у меня мама там поварихой работала, а я к ней приходил.

— Воровала наверно.

— Кто?

— Твоя мама.

— Не без этого. А ещё меня в школе на второй год однажды оставили. По ошибке.

— Как понять по ошибке?

— Фамилии перепутали. Я Ладыгин, он Ладогин, вот и перепутали. Но к счастью, через год всё выяснилось. Директора ещё сняли.

— А в роддоме с тобой ничего не случилось? — она внимательно посмотрела на меня.

— Случилось. В роддоме я родился. Почувствовал вкус к жизни.

Она взглянула на часы и вздохнула:

— У тебя водка хотя бы есть?

— Нет. Водку я дома не держу. Вернее она сама не держится. Но я сбегаю. И сбегал.

— За что пьём? — спросила она. — За брудершафт, — сказал я.

— На брудершафт, — поправила она. Мы выпили и поцеловались.

— А почему у тебя так мало зубов спереди? — наконец заметила она.

— Годы — туманно ответил я.

— А я думала, выбили.

— Половину выбили, половину годы.

— Кто выбил? Хулиганы?

— Да нет. Хоккей смотрел в Лужниках и шайба попала. Щелчок Фетисова. Помолчали.

— Ну как ты? — спросила она. — Третий ведь час сидим.

— Ты знаешь, что-то виагра не действует. — пожаловался я — Наверно просроченная.

— Ты даже с виагрой не можешь. То же мне «вулкан» — упрекнула она и стала одеваться.

Больше я её домой не приводил. Только зря виагру переводить.

Маньяк