Светлые дебри

В ящике лежал жареный негр, украшенный пучками петрушки, укропа, стеблей кориандра, запеченными яблоками и прочими гастрономическим прелестями.

Сзади на пол упало что-то тяжелое.

«Кристина шлепнулась» – меланхолически пронеслось в голове уже трясущегося владетеля старинной усадьбы, в изрядном отупении уставившегося на рождественский подарок.

«Интересно, а я грохнусь в обморок?» – мелькнула мысль и уже исчезающим сознанием услышал звук падающего тела.

Своего собственного.

ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ

После сверкающего, хотя и слегка испуганного удивления, когда Сергей летел по трубе, всё уже не ощущалось новым и неожиданным, впечатления стали приобретать остроту любопытного подрагивания, каковое возникает, если открываешь долго мечтаемую антикварную книгу. Или как богатый алкоголик открывает бутылку коньяка двухсотлетней выдержки.

Сергей знал, конечно, что таких коньяков не бывает, точнее, они где-то есть, но это уже не коньяки, а спирт: ферменты благородного напитка, а они, собственно, и составляют восхитительную коньячную симфонию вкуса, за такое долгое время осаждаются в виде твердых частиц на дне бутылки.

Но как же любопытно было бы, черт возьми, попробовать бывший двухсотлетний коньяк: немножечко, совсем чуть-чуть пригубить из пузатого бокала, привычно поболтав под языком, смешивая со слюной, ждать сначала иголочек, колющих подъязычье, потом прихода того волшебного, что плохо укладывается в адекватные описания. Из-за чего коньяк и пьют: ради послевкусия.

Именно этого послевкусия сейчас и не хватало для полного счастья, хотелось завершения Великого Перехода тонким наслаждением, полноценной, жирной точкой. Эстетического удовлетворения, что возникает после хорошего фильма. Или физиологического, как после хорошего секса.

Местность была, впрочем, довольно хмурой, мужик в длинном балахоне, стоящий у ворот подозрительно походил на архангела Михаила, виденного на картинке в глубоком детстве.

«Вот блин! – чуть улыбнулся новоприбывший, – я думал архангел Михаил – еврейская народная сказка. Но тогда уж хорошо, что не Гавриил меня встречает!»

Связка ключей мелодично, как в детском мультфильме звякала, привязанная к поясу мужика в балахоне.

«Конечно же, это моя зрительная фантазия», Сергей почему-то опасался называть это галлюцинацией, крутил головой, осматривая великолепные ливанские кедры вперемешку с дрожащими листиками каких-то банальных осинок, окружавших вход в Эдем.

«Ничего этого нет. И мужика нет. Это мое угасающее сознание вспыхивает как последний язычок пламени на остывающей головешке костра»

– Мир тебе!

Приятный баритон, исходящий от мужика, похожего на архангела Михаила, обволакивал, казалось, он звучит со всех четырех сторон, даже со спины. Гость вежливо ответил:

– Здравствуйте…

– В целом ты прав, странник, ищущий последнего удовольствия, все это можно счесть фантазией, галлюцинацией…

Тут он коротко хохотнул.

Сергей вздрогнул: «Он что, мысли читает? Или совпадение?»

– Впрочем, в этом мире всё сущее, в каком-то смысле – фантазия…

Мужик с ключами опять усмехнулся:

– Возражу лишь относительно последнего: я есть. Или аз есмь, если так тебе будет приятней и понятней. Впрочем, какая разница, плотское – еще не означает, что оно существует на самом деле. Ты никогда не задумывался над этим, о странник? Равно как и наоборот, сущее…

Мужик в балахоне сделал глубокую, выразительную паузу:

– … то есть, настоящее, может быть и воображаемым! Или как у вас нонче говорят? Виртуальным, хе-хе? Музыка, которую ты слушаешь и которой восхищаешься… разве ее можно пощупать? Не инструменты или звуки, а именно мелодические созвучия, обыкновенно именуемые музыкой? Созвучия божественного Моцарта самая что ни на есть музыка, уверяю тебя! Она есть и ты не можешь с этим спорить! А вот звуки, исходящие от какого-то рэпера практически невозможно назвать музыкой. Или, например, послевкусие от коньяка!

Балахонщик подмигнул:

– Блаженство вкусовых бугорков никаким прибором не измерить! Его…

Разглагольствующий архангел сделал паузу, двумя руками энергически помахал в воздухе, отчего связка ключей на поясе опять зазвякала:

– …чувственного блаженства – как бы не существует, но оно есть!

Архангел уже слегка трясся в беззвучном смехе, впрочем, вероятно, чему-то своему, отголоску дискуссий с только ему известным собеседником.

– Ну.... Заходи. Надеюсь, тебе понравится.

Казалось, с лица мужика в дурацкой хламиде не сходит смешливая улыбка:

– У нас тут нет никаких условностей, располагайся где хочешь, пей что хочешь, выбор тут гигантский.

Осклабился, заговорщически понизив голос:

– Есть коньяки гораздо старше двух веков и очень! Очень приличного качества, ни на йоту не растерявшего своих ферментов! Прошу!

Дверь перед новичком отворилась сама собой, оказавшись и не дверью вовсе, а каким-то рисунком в воздухе, она растаяла, полностью подтвердив допущение мужика в хламиде: всё, что мы видим еще не означает материальности.

ЭТЮД БЕЗ НАЗВАНИЯ

Он возился на кухне, делал кофе в эспрессо-машине.