Светлым магам вход воспрещен

К счастью, допрос с пристрастием пришлось закончить – в столовую впорхнули будущие супруги. Начался новый круг ритуального знакомства, на сей раз с белобрысой ведьмой, при взгляде на которую у меня появлялось неясное чувство диссонанса. В голове крутилась настойчивая мысль, что ее лицо словно бы перерисовали и исправили кистью художника: сгладили скулы, заострили подбородок, выровняли цвет кожи, подправили лоб. И только глаза с вертикальными зрачками были настоящими: по-кошачьи хитрыми, по-змеиному злыми.

– Уверена, нам суждено стать лучшими подругами, – вновь заявила Элоиза.

Я не сдержалась: дернула уголком рта в издевательской усмешке – и в этот самый момент наткнулась на внимательный взгляд Торстена-старшего. Он изучал меня, похоже, задаваясь вопросом, кого, собственно, пустил в свой дом: простушку-бытовика, не способную справиться с библиотечной нечистью, или циничную чародейку, устроившую в замке магический переполох? В ответ получил таинственную улыбку и отвел глаза. Пусть гадает.

Шейнэр сдержал слово и после завтрака повел нас на обещанную экскурсию по замку. Без подружки детства дело не обошлось. Демонстрируя удивительное дружелюбие, она подхватила Кэтти под руку и, утягивая куда-то вглубь комнат, зачирикала:

– Нам обязательно надо посмотреть зал для приемов и обсерваторию в смотровой башне! С высоты открывается чудесный вид на окрестности!

Жених быстро догнал девушек, а я, изображая безмолвную строгую дуэнью, поплелась следом. Впрочем, «поплелась» было неточно сказано – поскакала, едва не выпрыгивая из домашних туфель. Экскурсией этот, с позволения сказать, забег по залам назвать можно было с большой натяжкой. За нами словно бы гнался библиотечный дух-хранитель и хотел потребовать назад дурацкий любовный роман, который мне пришлось таскать с собой.

Наконец мы добрались до полукруглого бального зала. В огромном помещении гуляли сквозняки, проникающие через высокие, от пола до потолка, окна. За ними был виден вычищенный от снега балкон с мраморной балюстрадой, и мне не сразу удалось приметить стеклянную дверь, ведущую наружу. Солнечный свет рисовал на паркете мозаику и отражался в черной глянцевой стене, похожей на настороженную водную гладь.

– Чистая магия, – с гордостью, словно колдовала над странной поверхностью лично, объявила Элоиза.

– Вообще-то, темная, – поправила я, разглядывая подозрительную стену с безопасного расстояния. По ней, как по воде, бежала заметная глазу рябь.

– Позволь? – Шейн протянул руку Кэтти.

Она вложила пальчики в раскрытую ладонь и оказалась вовлечена в неловкий танец. Всего несколько па, но черная гладь стремительно просветлела, тени расступились. Появился замок Торстен, словно запечатленный с высоты птичьего полета. Темная громадина казалась абсолютно реальной: башни, переходы, пристройки, стеклянная крыша оранжереи.

– Это… просто удивительно! – охнула Катис, следя за тем, как появились живые облака, медленно заполнявшие изображение.

– Развлекаетесь? – раздался насмешливый голос Хэллроя. Скрестив руки на груди, он следил за нами из дверей.

– Показываем нашим гостьям живые картины Торстенов, – хмыкнула Элоиза, и от меня не укрылось небрежное «нашим». По всей видимости, себя она не считала гостьей.

– Что скажешь, Агнесс? – кивнул инкуб на стену.

– Впечатляет, – сухо отозвалась я, не опускаясь до восторгов.

Следующей в экскурсионном туре значилась смотровая башня, откуда, по словам все той же говорливой ведьмы, открывался чудесный вид на окрестности. Подниматься в мороз на ледяную верхотуру, чтобы поглазеть на заснеженные просторы, я считала верхом издевательства, но послушно поплелась за троицей. Хэллрой не торопился раствориться в недрах замка и присоседился ко мне. Кажется, даже пытался подстроиться под женскую поступь, но выходило паршиво.

– Скажи, Агнесс, тебе нравится изображать телохранителя? – тихо съехидничал он.

– Я здесь вместо дуэньи.

– Бдишь, чтобы наши голубки не наделали глупостей?

– И не только они, – сухо согласилась я.

По дороге к смотровой башне нам пришлось пересечь длинную галерею с портретами многочисленных Торстенов, осчастлививших мир своим уходом на тот свет. Подозреваю, не все отбывали с первого раза и по собственному желанию, но об этом жених, надумавший устроить экскурс в семейную историю, упоминать постеснялся. Изображения живых родственников здесь тоже имелись. Шейнэр скромно обходил их стороной, но моя сестра все-таки задержалась напротив его портрета.

Мы с инкубом держались в стороне. Красавчику давным-давно следовало слинять, но он почему-то продолжал упрямо составлять мне компанию, словно боялся, что я возьму и заскучаю.

– Тетушка Шерри, – отрекомендовал один из портретов Шейн. – Была сильнейшим зельеваром. Своими снадобьями спасла жизнь куче народа.

– И столько же отравила, – шепотом хмыкнул инкуб, наслаждаясь тем, как я старательно держу лицо, чтобы не скривиться.

– Великая женщина! – высокомерно заявила Элоиза. – Ее пример вдохновил меня поступить на факультет зельеварения.