Светлым магам вход воспрещен

Пристройка со стеклянной остроугольной крышей встретила меня тишиной и влажной свежестью. Освещения здесь не было, пришлось прихватить с собой один из висящих на крючках фонарей и встряхнуть, чтобы пробудить толстую оплывшую свечу. Держа его над головой, я начала пробираться вглубь сада и наткнулась на небольшие горшки с кактусами. На круглых макушках торчало по крупному цветку, отчего колючие уродцы чем-то напоминали молодящихся дуэний в ярких и даже забавных, но безнадежно скособоченных шляпках.

Поставив фонарь на плиточную дорожку, я присела и начала осторожно выливать дурманную настойку в самый мелкий из пятка растений.

– По-моему, в этом есть тонкая ирония, что из всех цветов тебя заинтересовали именно азрийские кактусы, – насмешливо проговорил у меня над головой Хэллрой. – Ты знала, что они выстреливают иголками, когда чувствуют приближение тепла?

Не зря я считала, что кактусы похожи на мизантропов! Заведи такой в доме, будет всю жизнь источать ненависть и выплевывать иголки от любого поползновения, пока не иссохнет, оставив двусмысленное завещание, кому из пятерых наследников перейдет опустевший цветочный горшок.

Я задрала голову и с подозрением посмотрела на протянутую руку инкуба. Вроде невинный жест мужчины, предлагающего помочь девушке изящно подняться, не выказывая, как сильно затекли ноги и по-старушечьи заныла поясница. Но после сегодняшних стремительных перемещений взять Хэллроя за руку меня заставил бы разве что риск сгинуть в гиблой болотной топи.

Видимо, решив, что раз чародейка не идет к инкубу, то инкуб придет к чародейке, он присел рядом. Наши носы оказались не просто на одном уровне – в настораживающей близости. Я отодвинулась от греха подальше: Хэллрой успел меня развлечь, отвлечь, и пришло время для совращения. Но как же запашок невинности? Больше не отпугивает?

– Ты пахнешь слаще всех цветов в этой оранжерее, – прошептал он, гипнотизируя меня томным, тягучим взором.

Значит, не отпугивает… Конечно, понимать, что девственность все-таки пахнет цветами, а не умертвием Ферди – большое облегчение, но от комплиментов женщины должны растекаться талыми лужами, а меня посетила странная мысль, что во время мытья надо бы тщательнее тереться мочалкой.

Я поднялась, инкуб встал следом.

– Не против компании? – промурлыкал он.

– Сейчас не очень подходящий момент для дружеских посиделок, – честно призналась я.

– Кто сказал, что они будут только дружескими? – Он протянул руку и, не глядя, забрал у меня бокал. – Что ты пьешь?

– Лучше не… – Я осеклась, когда, не разрывая зрительного контакта, с обольстительной полуулыбкой Хэллрой поднес бокал к пунцовым губам и втянул маслянистый густой настой.

В один миг с ведьмаком произошла замечательная метаморфоза: брови изогнулись, глаза покруглели, щеки надулись, а лице появилась вся тоска измученного чародеями демонического народа. Думала, что не удержится и выплюнет пахучее пойло под ближайший куст, но он проявил потрясающую настойчивость в желании проглотить любовное зелье. На шее красноречиво дернулся кадык. Буду искренне, всей душой верить, что инкубы к приворотам не восприимчивы.

– Настой ягод годжи?! – прохрипел в кулак.

– Не знаю, – честно призналась я. – Не пробовала.

– И не надо, – посоветовал он и с омерзением покрутил бокал в руках. – В нем явно не хватает сока фенхеля.

Зато дурманящей голову отравы предостаточно.

– Ты меня искал или случайно проходил мимо? – поинтересовалась я, не зная, как избавиться от нечаянной компании.

– Я хочу пригласить тебя на свидание, Агнесс.

Еще одно?!

– Не выходя из Торстена? – напряглась я.

Он понимающе улыбнулся и кивнул:

– Ты любишь игристое вино?

– В пределах замка? – еще больше встревожилась я.

– Поверь мне, человечество еще не придумало ничего романтичнее, чем свидание в ночной оранжерее с бокалом игристого вина и сладкой клубникой, – промурлыкал Хэллрой. – Тебе нравится клубника, кисуля?

– Мне не нравятся кошки. Чесаться начинаю, – сухо намекнула я, что ласково-неопределенное прозвище прозвучало несколько неуместно.

– Или предпочитаешь шоколад, рыбка? – исправился он.

– Немая?

– Птичка, – предложил Хэллрой.

– Безмозглая?

– Зайка.

– Ушастая, – не задумываясь, прокомментировала я. Если мы дойдем до лягушонка, то ему тоже придется проквакать пару часов.

– В общем, Агнесс, я принесу вино с клубникой. Минуту постой неподвижно! – выдохся Хэллрой копаться в воображении.

Можно сегодня я больше не буду стоять неподвижно? У меня с прошлого раза еще поясница ноет.

– Обещаю, мы прекрасно закончим этот день, – добавил он.

Спорное утверждение, учитывая, что для меня самое лучше окончание дня – заснуть в своей кровати в родительском доме, до икоты наевшись испеченного Мейбл пирога с мясом. Именно так: с настоящими вкусняшками, интересными книжками и в пахнущей лавандой постели я планировала заканчивать каждый день на последних в жизни академических каникулах, а не в обществе мизантропа-некроманта, инкуба-ловеласа и приходящего во сне полуголого темного властелина.