Светоч русской земли (СИ)

Михайло, постаревший и раздобревший с того разговора в Симоновом монастыре, когда он ещё и не ведал о своём грядущем епископстве, щурился, заранее как бы отодвигая от себя юношескую устремлённость Фёдора. Савва поглядывал то на того, то на другого из собеседников. Сидели в сводчатой, в два света, трапезной нижегородского Печорского монастыря в прямоугольных креслах с высокими спинками. Грек Иеремия, неплохо знавший русскую речь, успел уже с глазу на глаз переговорить с Фёдором, передать поклон Киприана и утвердиться в едином мнении относительно поставления Пимена. Евфросин Суздальский сидел прямо, с недоброй складкой сжатых губ. Доводы Фёдора его убеждали не полностью, что и прояснело вскоре. Исаакий с Данилой, оба почти убеждённые Фёдором, приготовились внимать спору, если такой возникнет, не решив, однако, на чьей они окажутся стороне, когда дойдёт до общего решения. Фёдору предстояло не лёгкое собеседование, тем более что и решение требовалось принять нелёгкое - отказать Пимену в послушании как смещённому прежним решением Константинопольского собора.

Епископы в своих торжественных одеждах, в клобуках с воскрылиями, являли собой внушительное зрелище, представляя чуть ли не всю восточную митрополию.

После уставных приветствий и молитвы Фёдор взял слово, изложив все перипетии выборов русского митрополита в Константинополе с тех пор, когда умер Алексий, и до того, как соборным решением было поставлено сместить и Киприана и Пимена, избрав на престол Дионисия Суздальского. Как после смерти последнего искали иного ставленника и что Пимен, лишённый сана, не имеет права рукополагать кого бы то ни было.

- Но, значит... - спросил Савва Саранский.

- Да! - не дав ему договорить, сказал Фёдор. - И моё поставление не истинно, и моё поставление должно быть заново подтверждено патриархом Антонием или же новоставленным митрополитом русским!

- Ежели новый патриарх не утвердит Пимена! - поправил его Савва, разумея то, о чём собравшиеся иерархи избегали говорить. Все знали, что Дмитрий Иванович не хотел видеть Киприана на престоле духовного водителя Руси.

Михаил Смоленский вздохнул.

- Я могу опять уйти в монастырь. Примешь, Фёдор, к себе в Симоново? - сощурился он, разумея, что и ростовский архиепископ обязан будет вернуться восвояси.

Двое-трое расхмылили слегка. Шутка, однако, не получилась. Слишком серьёзен был тот рубеж, который им надо было перейти, отказав в доверии собственному духовному главе.

Михайло Смоленский пожевал губами, подумал:

- В Литве были свои митрополиты многажды, однако обращения тамошних православных в латынскую веру не произошло. В Риме ныне раздрасие, есть папа, и есть антипапа... Так ли надобен нынче единый митрополит для Руси и Литвы? Так ли страшны нынче католики? Наместник святого Петра в Риме, чаю, мыслит лишь о том, чтобы справиться с соперником своим из Авиньона!

Фёдору Симоновскому будто не хватало до сих пор именно этих слов.