Светоч русской земли (СИ)

- Мы - здесь, а Пимен - там! - И, не давая тому раскрыть рта, продолжил. - Слушай, батько! С делом я к тебе послан, дак сразу чтоб... От Пимена владыко Михайло Смоленский прибыл с грамотой. Чаю, обратно ворочаться не хочет! Пимен в грамоте той требует суда с тобой и с владыкой Киприаном! Дак послали упредить!

- Кто послал?! - спросил Фёдор.

- Общей думой! - ответил Иван. - Пимен никому не люб. Чаю, будет суд ежели, и батька Михайло за тебя станет, так мыслю... Ну ин... и вот... Решай!

Иван поднялся. Долго сидеть с сановными иерархами показалось ему неприлично. Фёдор с Киприаном тоже встали.

- Прощай, батько! - сказал Иван, кланяясь. - Виноват в чём коли - прости!

Фёдор благословил старшого и поцеловал на прощание. Потом, обернувшись к Киприану, сказал:

- Мы подадим на него встречную жалобу и потребуем суда! На том суде явлю я синклиту язвы и раны, мне нанесённые, а Иван Фёдоров подтвердит, что снимал меня с дыбы! Подтвердишь? - спросиил он Ивана.

- Вестимо, батько! - сказал Иван, хотя, представив себе такое, смутился в душе. Победи Пимен в споре - с кем и как тогда ему возвращаться на Русь? А уж места владычного данщика придётся лишиться! Впрочем, эти соображения не поколебали его.

Тем же вечером Киприан с Фёдором сидели, обмысливая, что делать. Передавать встречную грамоту через хартофилакта, подкупленного Пименом, было опасно.

- Сам пойду! - сказал Киприан, откидываясь в креслице. - Антоний должен меня принять! Ему и передам грамоту из рук в руки!

Глава 25

Антоний должен был его принять. По старой дружбе. Но примет ли? Антоний через служителя передал ему просьбу немного повременить. Киприан ждал позовника в Манганах, побыв несколько часов в неуверенности. Многое зависело от этой встречи и для него и для Руси.

Наконец, уже к ночи, когда Киприан почти отчаялся дождаться разговора с Антонием, его позвали. Смеркалось, и тьма упала на город. Они лезли в гору по тёмной улице, цепляясь за стены домов. Наконец, показались огни, череда светильников, выставленных на воротах. Киприана провели незнакомой лестницей, по которой он никогда не ходил, ведущей, как оказалось, в патриаршие покои. "От лишних глаз!" - сообразил Киприан.

Антоний встретил его радушно, благословил. После они облобызались, два уже немолодых человека, когда-то поверивших друг в друга и не изменивших дружбе с переменой собственной судьбы.

Антоний был один. Служка, поставив перед Киприаном кувшин красного вина, разбавленного водой, рыбу, хлеб и горсть маслин в серебряной мисочке, удалился. В этом покое, примыкавшем к спальне святейшего и предназначенном для тайных переговоров, не было ничего, кроме стольца, кресел, распятия и двух больших икон. Полукруглое оконце смотрело в ночь. Покой освещался одним светильником, бросавшим на стены тени. Киприан передал грамоту, изъяснил их с Фёдором жалобы. Антоний кивнул, отодвигая грамоту от себя.

- Веришь ли ты, что великий князь согласится принять тебя на Москве? - спросил Антоний.

- Дмитрий Иваныч умер! - сказал Киприан. - А княжич Василий мой духовный сын ещё по Кракову!

- А литовские князья не восстанут, если ты снова объединишь русскую митрополию?

- Витовт? - уточнил Киприан, посмотрев в глаза Антонию. - Витовт трижды крещён, крестится и в четвёртый раз, если почувствует в этом нужду! Витовт тоже жаждет объединить Русь с Литвой! Но под своей рукой. Надеюсь, московские бояре, да и Василий, на это не пойдут, но объединению митрополии ни они, ни он противиться не станут! - Антоний открыл рот, но Киприан перебил его. - А Пимена купит любой, было бы серебро! Я удивляюсь, как фряги до сего дня этого не сообразили! И не любит его никто на Руси. Даже его ратник из охраны, который приходил к нам давеча, и тот готов дать показания против Пимена!

Антоний, нахмурив лицо, думал.

- Мои все подкуплены! - сказал он. - Для суда надо собирать новый синклит!

Киприан посмотрел на друга.

- Пимен не явится на суд! - сказал он.

- Это было бы самое лучшее! - сказал, усмехнувшись, Антоний. - Зришь ты, в каком умалении нынче обретается церковь Царьграда! Я, как и ты, не мыслю себе отречься от православия, но Византия умирает, защитниками веры могут стать только Русь и Литва. Причём твоя Русь - горсть враждующих между собой княжеств, подчинённых татарам, а Литва - великое государство, вобравшее в себя уже три четверти земель, населённых русичами и растущее день ото дня! И потому не лучше ли нам и тебе сосредоточить свои усилия на Литве?

- Литва обращена в католичество!

- Всё - неясно, всё - непросто, дорогой брат! - перебил его Антоний. - Ты же говоришь, что Витовту ничего не стоит креститься ещё раз!

- Но до того ему надо собрать под свою руку и Литву и Русь, справиться с Ягайлой, а самое главное - решить, наконец, хочет ли он стать католическим польским королём или русским великим князем! А решить сего Витовт не может, и, чаю, защитницей православия скоро станет одна Владимирская Русь! Да и я не мыслю терять литовские епархии, но объединить их с владимирским престолом!

- Но если Русь выдвигает таких иерархов, как Пимен...