Светоч русской земли (СИ)

Василий чувствовал, что для троицкого игумена земные заботы - ничто, что он уже постиг То Высшее, перед Которым пышность церемоний, блеск оружия и ряды воинств, роскошь и сила - ничтожны. Он знал, что всё это может обрушиться во мгновение ока, едва пошатнётся То Вечное, Которое определяет бытиё царств и царей. И он говорил Василию из такого далека, остерегая и наставляя в земном, обыденном и суедневном, что порой становилось страшно и не верилось уже, что перед лицом Этой Силы возможны земные радости, что продолжает что-то значить суета земного бытия, которая живёт и вскипает там, за стенами дворца, на посаде и в торгу, что где-то всё так же бьют молоты по раскалённому железу, рассыпая снопы искр, окалину и железный чад, что где-то постукивают топоры, вертится стан резчика, на котором обтачивают и полируют изделия из клыков тех зверей, что привозят с севера. Что где-то мнут кожи, треплют лён, где-то ткут, стуча набилками, где-то работают золотошвеи, где-то пекут хлеб и стряпают варево - до того всё сущее казалось ничтожным и временным перед безмерной Высотой!

"А что я содею, ежели Сергий повелит мне сейчас отречься от дочери Витовта? - подумал Василий со страхом. - Что отвечу и возражу ли я ему?" И не нашёл ответа.

На улице, когда он провожал Сергия, уже сгущалась мгла.

- Останься! - попросил Василий.

Сергий отмотнул головой.

- Заночую в Симонове! - сказал он, и княжич склонил голову, понимая, что Сергию будет лучше там, с собеседниками и друзьями, нежели здесь, среди роскоши княжеского двора. Вернувшись, прежде чем лечь, он долго молился, стоя перед иконами.

Глава 2

Сразу навалились дела, колгота в Великом Новгороде, спор Бориса Кстиныча с сыновцами в Нижнем Новгороде, болезнь матери, смутные вести из Орды (Тохтамыш отбыл на войну с Темер-Кутлуем!). А тут новый пожар Москвы. Кремник выгорел почти весь, хоть Василий сделал всё, что мог, много раз бросаясь в огонь. Впрочем, то было, казалось, последнее испытание. Фёдор Кошка прислал радостного гонца: скачи в Володимер, едет посол Шихомат сажать тебя на престол!

И всё-таки испытания не кончились. По возвращении в Москву Василий узнал, что дядя Владимир Андреич с сыном, боярами и казной уехал в Серпухов. Всё приходилось начинать сызнова! И Соня не ехала! Передавали, Ягайло опять удерживает Витовта у себя.

В конце октября из Царьграда дошла весть о смерти Пимена и о поставлении Киприана. Москва строилась, торговала, гуляла, молилась в церквях, по субботам парилась в банях. Боярыни, как и посадские жёнки, сходились на беседы и супрядки, судачили о семейных делах да вышивали золотом, и Василий гадал: по нраву ли будет дочери Витовта, избалованной пирами, танцами да рыцарскими ристаниями, такая жизнь?

Обрадовал Владимир Андреич, приехал мириться. Сказал:

- Батько Олексий, покойник, был прав! Должна быть единая власть на Руси! - Всплакнул. Без него на Москве умерла мать.

Город обрушил на Киприана лавину радостных кликов и перезвон колоколов.

Недалеко от княжеского дворца Киприан надумал вылезти из возка и пройти последние сажени пешком, и - к счастью. Великий князь встречал его тоже пеший и на улице. Киприан благословил Василия, а за ним выстроившихся в очередь братьев и сестёр князя. Опираясь на руку князя, взошёл на крыльцо, где его приветствовала одетая в траур Евдокия, поднёсшая митрополиту хлеб-соль. Мог ли он ещё недавно даже надеяться на подобную встречу!

Уже в теремах Киприан представил великому князю Ростовского архиепископа Фёдора.

- Виновника и созиждителя встречи сей, премного пострадавшего во славу Божию!

Фёдор улыбнулся, а Василий, нарушая чин и ряд, обнял и троекратно облобызал Фёдора, шепнув ему в ухо: "Дядя рад будет!" - разумея Сергия Радонежского. И Фёдор, измученный и постаревший лицом, благословил великого князя.

Была служба, долгая и торжественная. Была трапеза. Киприан утвердил новых епископов, получивших теперь хиротонию от него, поскольку посвящения Пимена в сан были признаны незаконными. Евфросин Суздальский, Иеремия Рязанский, Исаакий Черниговский и Брянский, Федос Туровский вместе получали своё посвящение от Киприана, кроме Фёдора, уже получившего архиепископство из рук патриарха Антония.

Назавтра вечером, после всех торжеств, сидели кучкой за княжеским столом. Василий только тут узнал обстоятельства гибели Пимена. Киприан князю Василию сказал:

- Тебе поклон от дочери Витовта, просила узнать, ждёшь ли ты её?

Василий, залившись румянцем, сжал руку Киприана.

С приездом митрополита всё стало налаживаться, и даже новый пожар Москвы не нарушил доброго течения дел. Устроилось с Великим Новгородом. Пришла весть от Витовта, из Прусской земли, и теперь Василий, пославший своих бояр навстречу, считал часы до приезда Сони.