Светоч (СИ)

День своего сокрушительного поражения Эрлих запомнил навсегда. Услышав слова Бауэра: «ты же говорил дом купить, вот я и купил», он окончательно разочаровался. Решил сдержать нечаянно вылетевшее слово, оплатить покупку, и объяснить не рассчитавшему силы придурку, что это единственная и последняя уступка. Больше он не получит ничего и никогда.

«И пусть приготовит заявление об увольнении по собственному желанию. Мне неважно, что он там напишет. А будет упираться — Юргена на него натравлю».

Вильхельм, услышав о деньгах, изменился в лице. Только что выглядел, как обычно — посматривал чуть виновато, с готовностью отступить, если на него прикрикнут, и вдруг…

Эрлих успел испугаться — завалить Бауэра без браслетов было практически невозможно. Выше, тяжелее, сам говорил, что регулярно тренируется, а тут еще и рука… Ткнувшись носом в пыльный, воняющий сыростью палас в прихожей, он хотел крикнуть: «А что тебе тогда надо?», но захлебнулся стоном — Вильхельм, дрянь, со всей дури укусил его за ухо. Как овчарка, месяц просидевшая на голодном пайке.

А потом Эрлиха предало собственное тело. Бауэр рвал на нем китель и рубашку, добираясь до кожи, жадно лапал, давая ответ на невысказанный вопрос, а он подавался навстречу горячим ладоням и твердому члену, забыв об инструкциях и фальшивой заботе. И нисколько не мешало, что любовник заботится о собственном наслаждении: Эрлиху такая доля перепадала — захлебнуться можно.

После бурного секса навалилась дремота. Он чувствовал, как его поднимают с пола, несут на кровать, обтирают щекотно-прохладным полотенцем. После этого веки сомкнулись — не поднять, словно на них положили тяжелые монеты. И Эрлих даже не успел попросить разбудить его через пятнадцать минут.

Он проснулся в сумерках, и проснулся приятнейшим образом, как настоящий принц — Вильхельм разбудил его поцелуем. И, не дав толком разлепить глаза, заявил:

— Надо поговорить.

— Говори, — согласился Эрлих.

Ему было хорошо и уютно. Он выспался лучше, чем за ночь во дворце, откуда-то — наверное, из кухни — вкусно пахло жареным мясом, а любовник забрался в постель полуголым, и это навевало ужасно фривольные мысли.

Наверное, следовало хотя бы чуточку рассердиться: за коврик, за самоуправство — похитил, не разбудил… но плечи Вильхельма так и манили — положи на нас ноги.

«Можно будет ненадолго положить, а потом снова завалиться спать».

— Ну… в общем… — Бауэр замялся до покрасневших скул. — Дом — мой. Никаких денег, пожалуйста, больше не предлагай. Если захочешь — приходи в гости. Я… — голос понизился почти до шепота. — Я понимаю, что ты скорей всего, не захочешь. Но вдруг…

Эрлих зевнул и уточнил:

— Приходить в гости — зачем? Трахаться?

— Если ты захочешь, — Вильхельм явно чувствовал себя неловко. — Прости за сегодняшнее… все будет так, как ты захочешь. А вообще, мы могли бы…

— Что?

— Ну, как в больнице… Тут можно гулять к целебному источнику. И ты можешь отдыхать спокойно. Просто лежать, раскладывать пасьянсы, а я буду смотреть.

— Это звучит так, как будто ты предлагаешь мне встречаться, — пробормотал Эрлих.

— Ага, — согласился Вильхельм, краснея до багрянца. — И еще… Я хочу, чтоб ты знал. Мне плевать, поверишь ты, или нет, но… я никогда никому не оказывал «особых услуг».

— Я тебе верю, — Эрлих не соврал: он знал, что слова Хельма — правда. Этот вопрос он уточнил, когда запрашивал досье.

Он не мог поверить в другое — в искренность чувств офицера Бауэра. Вроде бы и понимал, что тут не пахнет корыстью или предательством, но история с инструкциями жгла, и заставляла выискивать причину: «Зачем ему это надо?». Гадать можно было до бесконечности, и Эрлих придумал простой выход: решил пустить дело на самотек. Если это игра, то она когда-нибудь закончится, и Хельм откроет свои истинные намерения, а пока…

Руки сами скользнули на гладкие плечи, ощупали спину, — ничего не изменилось! — пальцы пробежали по ребрам, вырывая дрожь и придушенное фырканье. Вильхельм, расценивший ласку, как приглашение, откинул тонкое одеяло, и опустил голову, собираясь обхватить губами его член. Эрлих вспомнил видеозапись с зачетом, вцепился в светлые волосы, пробормотал: «Не надо», но Хельм его не послушал, и это оказалось вовремя и хорошо.

Состояние «хорошо» растянулось на весь вечер и часть ночи, и относилось не только к сексу. Было хорошо ужинать с Вильхельмом на тесной кухне, собирать кости и идти кормить черную гладкошерстную дворняжку, являвшуюся под забор «Яблоневого сада» и хриплым лаем требующую своего пайка. Хорошо и весело было в супермаркете, где нашелся отдел одежды. Туда Эрлих дошел в мятых форменных брюках, сколотых на поясе булавкой и футболке Хельма, норовившей сползти и кокетливо обнажить плечо. Ответственный за порчу формы тащил в примерочную кабинку всякое ненужное барахло, увлеченно лапал его за задницу и мешал сосредоточиться на выборе одежды. В результате Эрлих ушел из супермаркета не пойми в чем, но «не пойми что» хотя бы было ему по размеру.