Светофор, шушера и другие граждане

– А с тортиком? – не отступилась хозяйка, решившаяся пойти на все ради вспыхнувшей в сердце любви. Ни беззубый рот принца, ни лиловый синяк у него под глазом, ни трижды сломанный нос – ничто не могло остановить ее. У него были белые носки! И золотые руки.

Принц стал укладывать инструменты в чемоданчик.

Хозяйка заламывала у него за спиной свои красные руки.

Увы, тортик был бессилен перед кристально честным, правдолюбивым сантехником.

– Может, кофе?

– Не пью.

– Молока?

– Я не пью.

Хозяйка грудью кинулась на буфет. Взлетела на цыпочки. Достала с верхней полки пыльный древний коньяк. С надеждой посмотрела на принца.

– Простите, не пью, – повторил сказочный герой. Мечта миллионов женщин. Клозетный черт.

У Лидии Семеновны опустились руки.

Она смотрела сантехнику в спину. Она готова была на все.

Она кинулась к ящику. И достала тысячу.

Это была ее последняя тысяча. На нее еще было жить и жить до следующего месяца. Но несчастной женщине без принца было незачем жить.

«Возьмите…» – пролепетала обезумевшая от любви женщина, как Ассоль к парусам, протягивая к сантехнику руки, в одной из которых была зажата эта ее последняя тысяча…

– Сверх тарифа не беру, – добил даму сантехник.

– Что же тогда вы хотите? – окончательно потеряв голову, вскричала гибнущая от руки Купидона пожилая женщина.

– Распишитесь по квитанции. С вас 50 рублей, – пояснил Жучкин.

(Он брал только душами, этот клозетный черт) – но никогда не упоминал об этом в разговоре.

Если вы заметили, наш обыкновенно речистый клозетный черт был с Лидией Семеновной на удивление немногословен.

К чему бы это?

Лидия Семеновна расписалась дрожащей рукой. Отсчитала из кошелька мелочь.

50 рублей по десяткам.

Сантехник выдал ей дубликат квиточка.

Все было кончено.

Алые паруса таяли в линиях заката. Бесполезно было зажигать вслед костры. Строить маяк тоже было слишком поздно.

Но угасающая надежда в душе Лидии Семеновны вскрикнула чайкой.

– Не уходите! – воскликнула душа.

Сантехник обернулся в дверях.

(Я отдам вам все!)

(Мы будем счастливы теперь, и навсегда…)

(Тигры, львы, орлы и куропатки…) – рвались из Лидии Семеновны следом за прекрасным принцем.

Она сказала: «Посмотрите, пожалуйста, еще в ванной!»

«Там кран течет…» – сказала она при виде стремительно опустившихся на нос бровей принца.

– Понятно… – протянул принц, и…

(О! Счастье!) – снова согнулся пополам, снять ботинки.

Но как быстротечно время! Не успела Лидия Семеновна собраться с мыслями, для новой атаки, как черт уже завернул кран и, установив новые прокладки, вписывал в новый квиток баланс по тарифной сетке.

– 50 рублей, – сказал скупой рыцарь жилищнокоммунальных услуг.

– Андрей Петрович (она уже узнала, как зовут этого черта), вы ходите в театр?

– По театрам я не хожу. Мне некогда по театрам.

– Вы женаты?.. – решилась она.

– Нет. Я не женат, – отвечал скупой рыцарь.

– Может быть, тогда…

– Еще одного рубля не хватает.

– Ах! Простите! – (Она добавила рубль.) Опять протянула последнюю тысячу. Последнюю тысячу, как последнюю надежду.

Он поднял чемоданчик. Честное слово, он хотел на этот раз промолчать. Но очень уж достала его эта худая, рыбья кикимора.

Треска в синем бархате. Иж чего захотела! Купить самого клозетного черта за свою плесневелую тысячу в кружавчатых рюшечках….

Жаба!

И, переступив уже было порог, сантехник переступил его обратно.

А это очень плохая примета. Особенно когда возвращаются черти.

И он сказал ей правду.

Он сказал: «Послушайте, дамочка! Оставьте это. Питать какие-то надежды, в вашем возрасте по меньшей мере, утопия. По меньшей мере, несолидно. По большей – это просто-напросто отвратительно. Взгляните на себя. Хотя бы вот, в зеркало.

(Сантехник указал даме на зеркало.)

В такие-то годы навязываться в невесты!

Пытаться купить любовь за какую-то тысячу!

(Сантехник указал даме на тысячу, оставшуюся лежать на подзеркальнике.)

В ваши-то годы строить воздушные замки!

(Покачал головой.)

Нонсенс.

Пердимонокль!

Стыдно.»

«Стыдно должно быть!» – сказал Андрей Петрович Лидии Семеновне и на этот раз окончательно вышел.

Переступил порог. И шаги его еще долго не стихали на лестнице.

Эхо услужливо доносило шаги принца до застывшей в дверях Лидии Семеновны.

Андрей Петрович самозабвенно насвистывал.

Он сказал зарвавшейся старой треске правду.

И был доволен.

Это было ему как камень с плеч.

Сантехник помахивал чемоданчиком с инструментарием.

Инструментарием, очень напоминающим орудия пыток.

Лидия Семеновна медленно вошла в прихожую. Тихо закрыла за собой дверь.

Смолкнувшие шаги принца не смолкли у нее в душе.

В ушах воском стояла тишина.

Нигде не капало.

Не тикало.

И не журчало.

Так, точно время остановилось с прощальными словами принца.

Эти слова расхаживали у нее в голове, в чистых белых носочках.

Она взяла ножницы, посмотрела, как посоветовал принц, на саму себя в зеркало. Увидела там правду, которую он сказал. И стала резать на этой правде бархат синего платья.

После чего Лидия Семеновна прошла на кухню.

Вскарабкалась на подоконник.

И, даже не обернувшись на починенную сантехником раковину, шагнула в окно.

Полетела…