Светофор, шушера и другие граждане

А черт и не думает отставать, то справа от Беспросветикова забежит, то слева, и так преданно пятачком Беспросветикову в пальто тычется и в глаза снизу-вверх ласково заглядывает (просто прелесть, какая-то, а не черт). И опять за свое: «Эх ты, говорит, Беспросветиков, у тебя вон в карманах от мелочи звенит, за пазухой бумажник, а ты меня обманываешь, что у тебя за душой ни копейки. Ведь это, мол, Беспросветиков, как-то нехорошо!»

Беспросветиков от этого попрошайки туда-сюда – никакого толку. Видит, не отвяжется просто так от него этот черт, и говорит ему, ладно, бес с тобой, закорючка, говори, чего тебе надо?

А черт был не жадный и вовсе не попрошайка. Он сроду никогда ничего для себя ни у кого не просил. Все только для других старался.

И он говорит Беспросветикову (огорченно): «Эх, Беспросветиков, зачем ты меня обижаешь? Мне от тебя ни копейки на пяточек не нужно. Я о тебе, глупый ты человек, забочусь, вижу: идет Виктор Петрович Беспросветиков, мой хороший знакомый, по переходу, совершенно голодный, с самого утра во рту у него ни маковой росинки, вот я и подумал: надо ему сказать, чтобы купил себе пирожок и перекусил по дороге, а то ему еще долго до работы ехать, и там не особенно он тоже пообедает. Вот я и…»

Тут, конечно, Беспросветиков даже остановился от удивления. «Вот те на! – думает. – Видно, плохо про этих чертей мне раньше люди говорили! Этот вот совсем какой-то бессребреник попался. Хочет, чтобы я покушал перед работой…»

– Ну ладно, – говорит тогда Беспросветиков черту, – ты уж прости меня в таком случае, приятель, что я правда сперва про тебя плохо подумал. Это я просто по привычке. Мне, мол, про тебя люди плохо наговорили.

Ну, чёрт отвечает:

– Да ладно, Виктор Петрович, я ничего, я к этому привык, и не обижаюсь, а ты вот что! Ты того, ты пойди всё-таки и купи себе пирожок. Это ты хорошо сделаешь, и мне за тебя будет приятно…

Вздохнул Беспросветиков, покачал головой и назад по переходу пошел, к той самой пирожковой палатке.

Встал в очередь, и думает: «А какой мне купить-то?» А черт тут как тут, ты, лопочет, купи с мясом, Виктор Петрович, потому что с какой-нибудь там капустой или с варением, это, знаешь, никакой пользы организму, ерунда все эти сладкие пирожки, не еда, а так, тьфу, на один укус. С мясом, с мясом, Беспросветиков! Ты не сомневайся. (Я тебе добра, сам видишь, желаю.)

И Виктор Петрович купил по совету черта на свою голову этот пирожок с мясом, съел с аппетитом, прямо на троллейбусной остановке, и отравился.

То есть не так, чтобы пару дней поболеть, а потом опять на работу, а совсем отравился.

Насмерть.

Он это, конечно, не сразу сообразил, он сначала думал, что его все же отпустит, но его скрутило не на шутку и давай мучить: крутит и крутит. Весь день так. Он даже в обеденный перерыв только два глотка компота выпил и хлеб пожевал.

Пожевал Беспросветиков хлеб, запил компотом, и тут началось с ним такое, что черту на поминки не пожелаешь.

Крутило Беспросветикова, крутило, булькало-булькало, и стало к вечеру совсем невмоготу.

А главное, знает Беспросветиков, что сам во всем виноват, что зря он того черта из пешеходного перехода послушался, ведь не зря же его люди насчет них (чертей) предупреждали, но ему еще стыдно сознаться. А если человеку стыдно сознаться, значит, его еще терпимо скрутило и он, может быть, отойдет.

Но тут и в самом деле чувствует Беспросветиков, что отходит…

И он к пяти часам всё-таки с работы отпросился, говорит: «У меня, кажется, грипп начинается». Но всем и без него видно, что у него грипп, а то и еще чего похуже.

Но он как-то до дому добрался. И там лег. Лег и во всем жене признался.

Признался и лежит весь зеленый.

Она, конечно, не сразу окончательно перепугалась, сперва дала угля, потом марганцовки, потом смотрит, совсем что-то муж у нее затих. Даже стонать перестал, и она ему в полвторого ночи вызвала скорую помощь.

Пока скорая помощь ехала (а у вас, сами знаете, как ездят скорые помощи; если совсем плохо человеку наступит, то одновременно со скорой помощью можно ему и катафалк заказывать).

И он лежит, помирает. Скорую помощь ждет.

И тут, конечно, приходит к Беспросветикову тот самый черт, из подземного перехода, что его на пирожок с мясом уговорил. (Как уж он в квартиру пробрался, неизвестно, может, он просто весь тот день незаметно за Беспросветиковым бегал, а потом под кроватью у него или, может быть, в тумбочке сидел.)

И он, в общем, приходит: нате вам! То есть «Как это вы меня не ждали, а тогда, простите, кого?!»

Как увидел этого черта бедный Беспросветиков, так совсем позеленел и его окончательно замутило.

Задергался он, мычит, стонет, жене на черта в правый угол пальцем показывает, а она, конечно, не видит. Черт-то он есть, да только он не к ней пришел, к мужу, вот ей его и не видно.

Присел черт на краюшек подушки, прям у щеки Виктор Петровича (этакая плешивая пакость, прямо перед глазами), копытца свесил, взял руку Беспросветикова в крысью лапчонку и говорит: