Светозарные гости. Рассказы священников

Когда я очнулся и огляделся, не мог ничего понять.

Оказалось, что на всем скаку моя лошадь неожиданно споткнулась и перевернулась через голову. Я вылетел из седла и несколько раз кувыркнулся в воздухе. Казаки уже потом говорили мне, что только чудо спасло меня. Как бы то ни было, но после этого у меня несколько дней болела рука. На этом все и закончилось бы, если бы я не вспомнил о своем невыполненном обете…

Давным-давно я обещал поехать к преподобному Сергию Радонежскому, но вскоре забыл о своих словах. И вот теперь, когда со мной произошел этот случай, я подумал, что, наверное, Бог напоминает мне о моем грехе…

После этого случая опять прошли годы, а я вновь забыл о своем обещании поехать к угоднику Божию. Но на сердце у меня уже не было прежнего спокойствия. Все чаще и чаще перед моим мысленным взором вставало страшное слово: «клятвопреступник».

Со службы я уже давно ушел и поселился в деревне. Меня даже выбрали церковным старостой. К моему стыду, я не причащался больше семи лет. Как-то на Страстной седмице я решил все же попоститься, что называется, через пень-колоду. После Причастия я почувствовал себя каким-то обновленным, жизнерадостным, моя душа испытала что-то давно знакомое, родное, что-то необъяснимое… Мне кажется, так птица, долго томившаяся в неволе, сперва лениво, нехотя, расправляет свои отяжелевшие крылья. Один неуверенный взмах, другой, третий… и вдруг дивная радость полузабытого свободного полета в бескрайнее небо!

Тогда мне был дарован только первый, неуверенный взмах моих духовных крыльев. Что-то зрело в моей душе: меня чаще стала посещать жажда молитвы, неясно сознаваемая, иной раз насильственно заглушаемая повседневными заботами. Но все неотступнее вспоминался мой невыполненный обет, и я наконец поехал в лавру…

Никогда не забуду того священного трепета, той духовной жажды, с которой я подъезжал к духовному оплоту моей родины. Вся многострадальная история Русской земли, казалось, разворачивалась передо мной. По святыням лавры меня водил молодой монах, которого я встретил у ворот обители. Это был благоговейный, тихий и смиренный инок, он же привел меня и к раке, где покоятся нетленные мощи преподобного Сергия. Молящихся было довольно много. Общий для всех молебен служил очередной иеромонах.

Я встал на колени и в первый раз в своей жизни отдался дивному чувству молитвы. Слезы невольно потекли по моим щекам, я просил преподобного простить мою духовную слабость, мое неверие и отступничество. Когда я подошел к раке, вдруг увидел под схимой лик старца с грозно устремленным на меня суровым взглядом. Не веря своим глазам, я отвернулся, продолжая еще усерднее молиться. Но точно какая-то невидимая сила опять заставила меня посмотреть на то же место, и вновь я увидел суровые очи схимника.

Меня объял ужас, но я стоял перед этим суровым ликом, уже не отводя от него глаз и не переставая молиться. Я видел, как постепенно смягчался суровый взор, как все легче и отраднее становилось моей потрясенной душе и как постепенно под схимой стало исчезать чудесное изображение…

Когда закончился молебен и все пошли прикладываться к мощам чудотворца, пошел с ними и я, уже спокойный и радостный. Никогда до этого я не испытывал такой необыкновенной легкости. Точно какой-то гнет, долго давивший мои плечи, был снят с меня всесильной рукой. С особым благоговением я приложился к мощам преподобного…

Эти часы, проведенные под кровом святой обители, этот выполненный обет, дивное молитвенное настроение, чудесное видение, дарованное мне, совершили громадный перелом в моей духовной жизни. Я уверовал.

Да, я уверовал и, видит Бог, чувство, с которым я возвращался из Троице-Сергиевой лавры, было исполнено неземной теплоты, душевного смирения, любви к Боту и покорности Его святой воле. Казалось, моя душа оказалась на Небе.

В Петербург я приехал в дивном настроении. Но прошло несколько дней, как я уже был в руках лукавого! В городе я познакомился с плохой компанией. За всю мою жизнь я не предавался такому мрачному разгулу, именно мрачному, потому что даже в самый разгар неудержимых оргий, когда я оставался наедине сам с собой, меня буквально душили слезы. Я видел бездну, раскрытую под моими ногами, видел зловещий мрак ее бездонной пасти и ни секунды не забывал, что, подчиняясь какой-то грозной, зловещей силе, я стремглав лечу туда, откуда не бывает возврата. Такого ужаса нравственной смерти, охватившего мою душу, я не испытывал за всю мою жизнь.

К счастью, это искушение продолжалось недолго. Не прошло и недели, как я опомнился, ко мне вернулся дар молитвы. Я уже стал другим. Мир и его развлечения потеряли для меня былое значение, но в душе все еще оставалась некая пустота. Такое состояние продолжалось около года.