Светские манеры

– Я не люблю сюрпризы. – Альва поймала себя на том, что скрипит зубами; обычно такое случалось только по ночам во сне.

– Этот тебя взбодрит. Обещаю.

Она неохотно последовала за ним на улицу. В конце дорожки к воротам был прислонен велосипед с большими колесами.

– Ух ты, а это откуда? – воскликнула Альва, положив руку на огромное колесо.

– Выиграл.

– Выиграл?

Джеремайя пожал плечами.

– Сегодня утром в парке поспорил с одним парнем, что некая юная леди откажется назвать ему свое имя.

– Ты готов спорить на что угодно, да? – рассмеялась Альва, хотя настроение у нее было неважное.

– Поехали, прокатимся, – сказал Джеремайя, берясь за велосипед.

– Ты хоть умеешь им управлять?

– Умею, у меня это в крови. – Он взялся за руль, поставил одну ногу на подножку и толкнул велосипед вперед. Затем занес вторую ногу на педаль и запрыгнул на сиденье.

– Давай, – крикнул он. – Залезай.

Альва смотрела на диковинную конструкцию в полном недоумении.

– Как залезать-то?

– Вот же подножка. Забирайся на нее и держись крепче.

Альва призналась себе, что столь рискованная затея ее заинтриговала. Подобрав юбку, она поставила ногу на подножку и обхватила Джеремайю за плечи. Велосипед вихлял и кренился из стороны в сторону; Альва визжала, изо всех сил цепляясь за Джеремайю, чтобы не упасть. Но вот они нашли равновесие и покатили вперед. Джеремайя выехал на Пятую авеню. В районе Сорок второй улицы с Альвы слетела шляпка. Джеремайя предложил остановиться, но она отказалась.

– Быстрее! Еще быстрее! – кричала Альва. Должно быть, удивительное зрелище они собой являют, подумала она. И ей нравилось, что встречный ветер треплет ее волосы, а на глаза наворачиваются. Прохожие показывали в них пальцами, охали и ахали, словно ни разу не видели женские лодыжки и нижние юбки.

– Посмотрим, что об этом напишут в газетах, – со смехом крикнул ей Джеремайя через плечо.

* * *

Несколько месяцев спустя Музыкальная академия объявила о том, что добавляет еще один ярус лож и выставляет их на продажу. Альва опять попыталась купить ложу, но даже за неслыханную сумму в 30 тысяч долларов Совет Академии ей отказал. Альва знала, кто стоит за этим решением: Уорд Макаллистер, Огюст Бельмон и, разумеется, миссис Астор. Правда, в этом Вандербильты были не одиноки: такой сомнительной чести были также удостоены еще двадцать три семейства, в том числе Рокфеллеры, Морганы и Гульды.

Альва не могла уснуть, лежала, стиснув зубы, про себя в который раз переживала отказ. На ее взгляд, ситуация складывалась бессмысленная. Все знали, что Академия отчаянно нуждается в средствах, и у «нуворишей» деньги были – много денег. И если бы миссис Астор и Совет Академии приняли их в качестве партнеров, у Академии было бы достаточно средств, чтобы перестроить весь театр, и еще остались бы деньги на другие цели. Альва постоянно повторяла эту мысль про себя, и вдруг ее осенило. Она резко села в постели. Ну конечно же! Как ей раньше не пришло это в голову?

На другой день Альва навестила свекра. Стены его кабинета украшали чучела антилоп, горных баранов и оленьих голов. А еще ему нравились мраморные статуи – изваяния почти обнаженных мускулистых мужчин, натягивающих луки со стрелами. Билли сидел за большим столом из красного дерева, по бокам стояли на позолоченных подставках два обтянутых кожей глобуса звездного неба. У него за спиной на стене висела карта страны с обозначением всех принадлежавших ему железных дорог.

– У меня возникла идея, которую я хотела бы с вами обсудить. – Билли молчал, не пытался ее остановить, и она продолжала. – Мне кажется, всем, кому Академия отказала в ложе, нужно сложиться и построить наш собственный оперный театр.

Билли подался вперед, сложил перед собой на столе свои большие мясистые ладони.

– Альва, – только и произнес он в ответ, что, очевидно, подразумевало: «Глупая девчонка. Что с тебя взять?».

– Я говорю со всей серьезностью.

– Идея весьма амбициозная, но об этом не может быть и речи. Мы не строим театры – ни драматические, ни оперные.

– А вы подумайте, – не сдавалась Альва. – Это было бы достойное вложение средств для всех нас – для всех вас – поправилась она. – Всем известно, что здание Академии разрушается прямо на глазах у никербокеров. А вы могли бы построить театр, который их посрамит. Причем построить его в гораздо более фешенебельном районе города.

Билли откинулся в кресле, пристально глядя на нее. Он мочал и Альва чувствовала, что свекор немного раздражен. Он не отнимал пальца от той цифры в бухгалтерской книге, на которой остановился, – видимо, ему не терпелось вернуться к работе. От его пронизывающего взгляда Альва занервничала, отвела глаза, рассматривая на карте линии железных дорог – Нью-Йоркской центральной, Берлингтонской и Квинси. Когда она снова взглянула на Билли, тот в задумчивости поглаживал бакенбарды.

– Вообще-то, это очень серьезное начинание.