Светские манеры

Время шло, и пока миссис Астор соблюдала траур, Альва, как и многие предприимчивые дамы, в ее отсутствие на светской сцене, старалась утвердиться в обществе. У нее не было ни минуты свободного времени. Она наносила светские визиты, посещала чаепития и званые обеды, делала щедрые пожертвования в благотворительные фонды, учрежденные другими матронами. Но главным образом она носилась туда-сюда между двумя строительными объектами. Правда, при осуществлении проекта нового оперного театра ее слово имело гораздо меньший вес.

Альва изначально считала, что мистер Кэди не подходит для этой работы, и оказалась права. Акционеры, особенно ее свекор, только рот ей затыкали, когда она, приходя на их собрания, выражала озабоченность по поводу оформления фасада. На ее замечание о том, что ему не хватает элегантности, что камень подобран неверно, они просто кивнули, не соглашаясь с ней. Альва поняла, что изменить внешний облик здания она уже не сможет, но вот по поводу интерьера молчать не собиралась.

В обход акционеров она встретилась с самим архитектором на пересечении Бродвея и Тридцать девятой улицы. Со всех сторон раздавался стук молотков. Она шла рядом с мистером Кэди, минуя пильные козлы, лестницы, поднимающиеся на два этажа, глыбы мрамора и массивные стальные опорные балки.

Альва вытащила из кармана плаща схематичный чертеж, который набросала накануне вечером.

– Посмотрите, что я имела в виду относительно потолка. – Она вручила ему рисунок. – Вот, тут я указала, где начинается фреска, и видите, как она заворачивает вправо к этому краю?

Мистер Кэди прищурился, изучая набросок.

– Я непременно спрошу у мистера Вандербильта, что он думает на этот счет.

– Мистер Вандербильт доверяет моему мнению, – улыбнулась Альва.

– И все же мне будет спокойнее, если все эти вопросы я обговорю с мистером Вандербильтом.

– Не сомневаюсь. Но уверяю вас, в том нет необходимости.

Дойдя до бортиков коробов – будущих лож, Альва нахмурилась. Она представляла себе нечто более изысканное.

– Мистер Кэди, вы с миссис Кэди любите бывать в опере?

– Э… да, – отвечал он, несколько озадаченный ее вопросом. – Особенно миссис Кэди.

– Готова поспорить, что вашей супруге наблюдать за публикой не менее интересно, чем за артистами.

– Прошу прощения?

– Как вам известно, – и, я уверена, миссис Кэди это подтвердит, – опера, помимо представления, для многих привлекательна еще и тем, что там можно себя показать и на людей посмотреть. Мы хотим видеть туалеты, драгоценные украшения. Всё! Ложи необходимо выдвинуть в зал, чтобы наши самые важные гости были на виду, как и артисты.

– Вы сказали, выдвинуть ложи в зал?

– О господи, – с притворной скромностью рассмеялась Альва, – вы только послушайте, что я говорю! Учу вас проектировать театральную ложу! Вы наверняка сами уже заметили это упущение.

– Но, миссис Вандербильт, согласно чертежам…

– Разве не тем хороши чертежи, что в них можно вносить изменения? Так, а теперь давайте обсудим сцену. Вы читали мою записку относительно расстояния между сценой и оркестровой ямой?

– Читал, но…

– Мистер Кэди, это будет смотреться божественно. Вам будут петь дифирамбы, восхищаясь вашей прозорливостью. – Альва шагнула к нему и смахнула с его лацкана кусочек штукатурки. Он отпрыгнул от нее, словно она ущипнула его за мягкое место.

После разволновавшийся мистер Кэди поспешил откланяться, и Альва продолжала осмотр одна, проходя через лестничные колодцы, по коридорам. Во рту ощущался вкус штукатурки и мраморной пыли, но ее это не раздражало. На стройке она чувствовала себя куда более непринужденно, нежели на любом званом обеде. По крайней мере, на оформление внутреннего и внешнего облика здания оперы она повлиять еще могла. Это было в пределах ее возможностей. Куда труднее было трансформировать общество и заставить прислушаться к себе основателей оперного театра.

Наступил ноябрь. Акционеры собрались на заседание, на котором предстояло выбрать совет директоров. Встреча состоялась в «Шерриз» – новом ресторане, недавно открывшемся на углу Тридцать восьмой улицы и Шестой авеню. Там был забронирован отдельный зал. Альва, ее невестка Элис, Люси Клуз, Сетти Рокфеллер и Хелен Гульд сидели на жестких стульях у стены в глубине комнаты; мужчины, расположившись за столом, потягивали бренди.

– Если нет необходимости решать какие-то неотложные вопросы, – начал Билли, сложив в замок на столе свои огромные мясистые руки, – давайте приступим к выборам в состав нашего совета директоров?

Джентльмены один за другим поднимались и называли имена тех, кого они считали подходящими кандидатурами. Корнелиус предложил Джона Рокфеллера, Джей Гульд – Вилли, кто-то еще выдвинул Генри Клуза и т. д. Наконец Билли произнес:

– Все, кто «за», поднимите руки. – Рука Альвы взметнулась вверх, вызвав взрыв охов, вздохов и нервных смешков.

– Альва, пожалуйста, опусти руку, – шепнула ей Элис. – У тебя нет права голоса. Голосуют одни мужчины.