Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

Нет, Гермионе практически не выпадало возможности пообщаться с кем-либо еще — исключением был, разве что, собственно, Антонин Долохов, периодически участвовавший в тренировочных дуэлях, когда Темный Лорд не мог присутствовать лично. Долохов, который, как выяснилось, родился и вырос в другой стране, оказался — удивительное дело — не только фанатичным последователем великого и ужасного Темного Лорда и прекрасным бойцом, но и интересным собеседником: иногда ей доводилось болтать с ним за чашкой вечернего чая (он, однако, предпочитал только горький кофе без молока), и беседы эти, стоило признать, немало развлекали ее. Его дуэльный стиль отличался от изящного мастерства его хозяина, но и это Гермиона сочла для себя полезным: это еще больше обогащало ее и так внезапно расширившийся боевой арсенал.

Еще какой-то месяц назад Гермиона Грейнджер и мечтать о таком не могла, но занималась она теперь практически ежедневно, по нескольку часов до обеда и иногда после. Это была не только боевая магия: здесь была и продвинутая трансфигурация, и история магии, и заклинания. Создавалось ощущение, что Темный Лорд неожиданно решил, будто ей по какой-то причине просто необходим еще один курс обучения (видимо, вместо пропущенного седьмого; правда, Гермиона сильно сомневалась, что хотя бы треть из освоенного ею кто-нибудь в здравом уме рискнул бы включить в школьную программу). Так она, кажется, не выматывалась никогда в своей жизни, даже во время тренировок Отряда Дамблдора (да, конечно, потому что тогда ее учителем был Гарри, и он-то беспокоился о ее физическом и душевном благополучии, в отличие от некоторых). Она возвращалась в малфоевскую спальню совершенно вымотанной и падала без сил на кровать, забываясь сном — почти всегда теперь спокойным и практически без сновидений, вне зависимости от того, присутствовала ли Нагайна рядом.

Почему все так изменилось? Об этом лучше было не думать.

Она поднялась на знакомый четвертый этаж, толкнула белую дверь библиотеки и взмахом палочки зажгла свет, еще одним — аккуратно задвинула тяжелые гардины на широких окнах. Все здесь казалось уже совершенно родным и привычным. На ходу снимая теплую мантию, Гермиона положила ее на спинку одного из кресел и, растирая заледеневшие пальцы, проследовала к столику, где накануне оставила интересующие ее книги. Подмяв под себя неудобную юбку, она опустилась в кресло и раскрыла старинный фолиант.

Прекрасно.

Время перестало иметь значение.

Время с того момента, как Гермиона Грейнджер окончательно пришла в себя, неслось невероятно быстро, а все потому, что она теперь была постоянно занята. Сложно было сказать, в чем состояла причина такой кардинальной перемены в позиции Волдеморта относительно ее «готовности» к обучению — ведь именно об этом она тщетно просила его столько раз, и всегда, всегда находились какие-то аргументы против! Однако Гермиона склонна была считать, что дело было именно в происшествии с Беллатрисой. Возможно, маг решил, что, будь Гермиона подготовленнее и будь у нее при себе палочка, все могло сложиться иначе. А может, причина была в чем-то другом: может быть, он готовил ее к какому-то неведомому грядущему сражению. Но спрашивать она не решалась, боясь снова вызвать его гнев или то, что она про себя называла «мерзким настроением», что, в свою очередь, могло опять повлечь за собой какое-нибудь очередное не адекватное «проступку» наказание. Вдруг он и вовсе откажется от идеи учить ее?! Нет, страшно было подумать. Тогда тот хлипкий, чудом выстроенный мирок ее нынешней повседневности, то спокойствие, что она заставляла себя испытывать каждую секунду, будто мантру повторяя: «Все нормально, все в полном порядке, Грейнджер», тогда все это — рухнет. Тогда она снова будет предоставлена самой себе и сводящим с ума мыслям, созерцанию и ожиданию, порождавшему в ней нервозность на грани помешательства. Постоянная занятость была спасением, физические тренировки отвлекали от неизменно гнетущих мыслей, тягучей массой обволакивавших рассудок, стоило только отпустить их на волю.

Как удалось ему спасти ее жизнь после ранения и проклятия Беллатрисы Лестрейндж? Что именно вытащило ее?… Она догадывалась — давно начала догадываться — и от осознания правды не находила себе места. Ей никогда больше не сбежать. Никогда не уйти, даже добровольно не уйти, и если это было не случайным побочным эффектом, а тем, чего Темный Лорд в самом деле добивался… что ж, она могла только поаплодировать его чудовищной гениальности. Или не менее чудовищному стечению обстоятельств.