Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

— Хм, это интересное предположение. Возможно, ты права. Тем хуже для тебя, — он двинулся к двери, собираясь выйти, и Гермиона (снова, видимо, последствия тревожной ночи) сделала легкое движение корпусом в неосмысленной попытке остановить его. Темный Лорд взглянул на нее с усмешкой. — Ты снова хочешь что-то спросить?

— Да, я… Я хотела спросить, есть ли способ закрыть сознание во время сна? — скороговоркой произнесла Гермиона, торопясь, пока привычный испуг не помешал ей выяснить все необходимое. — Я понимаю, что в этом случае блок работает как-то иначе, я читала.

Темный Лорд обернулся и пытливо взглянул на нее. Юная волшебница заставила себя выдержать его взгляд и не опустить глаза.

— С чего ты решила, что я стану тебе помогать? — холодно бросил он.

— Я плохо сплю. И чувствую себя все хуже. Кроме того… Не думаю, что вам хотелось бы, чтобы я случайно узнала о чем-то личном.

Что она несет? Мерлин, как она только решилась на этот разговор?..

На несколько долгих секунд воцарилась зловещая тишина, в которой Гермиона слышала только стук собственного сердца, набатом бьющий в ушах. Сейчас он снова кинет в нее Круциатусом. Или еще чем…

— Ты слишком много о себе возомнила, — произнес Темный Лорд тихо и исчез.

***

Однажды встретив в библиотеке Малфоя, Гермиона почему-то вдруг на некоторое время воспряла духом и преисполнилась какой-то иррациональной надеждой. Было сложно объяснить это: Малфоя она презирала, он никогда не вызывал у нее хоть сколько-нибудь теплых чувств, но теперь странным образом стал для нее той ниточкой, что соединяла ее теперешнюю странную жизнь («существование») и прошлую, настоящую, наполненную смыслом. Девушка прекрасно видела, что бывшему однокурснику ужасно интересно, в чем причина такого ее странного положения и поведения (очевидно было, что Темный Лорд не станет никому рассказывать о своих личных тайнах, а она — Гермиона Грейнджер — теперь являлась как раз таковой), но не решилась даже намеком сообщать Малфою правду. Хотя нет, у нее на мгновение все же промелькнула мысль выдать ему все без утайки, только чтобы досадить Темному Лорду, но здравый смысл подсказал, что последствия такого поступка могут быть для нее фатальными. Гермиона решила молчать.

Разговор вышел странным: полным обычных со стороны слизеринца колкостей, но Гермиона благополучно игнорировала их, успев задать несколько беспокоивших ее вопросов. Например, она узнала, что школа полностью восстановлена и с первого сентября уже принимает студентов, а новым директором назначен профессор Слизнорт. Это не могло не обрадовать ее: Гораций Слизнорт был на стороне защищавших Хогвартс во время битвы, и хотя сейчас формально принял новый режим (пусть и не совсем добровольно, как подозревала Гермиона; ведь он слыл в известной степени трусом, и теперь это играло им на руку), но зато был вполне справедлив, и можно было рассчитывать, что на этот раз, под его руководством, все обойдется без членовредительства. Словом, профессор Слизнорт был лучшим вариантом из возможных.

Но в тот день, когда Гермиона встретила Малфоя во второй раз, удача, казалось, покинула ее. Конечно, она догадывалась, что безнаказанным ее поступок не останется, но все равно решила рискнуть и снова поговорить с ним. Облегчением было хотя бы то, что в библиотеке с наталкивающим на подозрения постоянством появлялся именно Драко Малфой, а не кто-нибудь еще (и Гермиона действительно подозревала, что бывший слизеринец специально ищет с ней встречи, и мысленно удивлялась, как ему шкура не дорога).

Темный Лорд появился как всегда эффектно и неожиданно, опаляя Гермиону своей тихой яростью. Она чувствовала себя так, как, должно быть, чувствуют себя перед смертью мелкие жертвы Нагайны — мыши и кролики, на которых та охотится в темноте. Оцепенев под его взглядом, она не видела больше никого и ничего, забыв о своем незадачливом собеседнике. В голове был только его шипящий голос; «Пошли», — сказал Темный Лорд, и она, разумеется, пошла за ним. А был ли выбор?

Оказавшись в комнате, Лорд встал у окна и теперь внимательно смотрел на Гермиону своим нечитаемым ледяным взглядом. Палочки он не доставал, что, бесспорно, успокаивало, но Гермиона все равно чувствовала себя невероятно глупо — стоя вот так, опустив голову, как будто ожидая выговора от МакГонагалл или Филча.

Спустя несколько мучительных секунд Темный Лорд нарушил затянувшееся молчание.

— Ты заставляешь меня сомневаться в верности собственных решений и сделанных о тебе выводах. Я неясно выразился по поводу разговоров с другими?

— Малфой сам заговорил со мной. Мне что же было, молчать? — теперь что бы Гермиона ни сказала, это звучало как жалкие оправдания. Глупее ничего нельзя было придумать. Но, к счастью и в силу собственной наивности, ей почему-то казалось, что его гнев испарился и голос, все такой же жуткий, теперь звучал совершенно спокойно.