Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

Несмотря на подобные эпизоды, Грейнджер не могла жаловаться: по крайней мере, сознания, как однажды в Норе, она больше ни разу не теряла. Но ночи все так же оставляли после себя отвратительное ощущение полного эмоционального истощения; ей требовалось немало времени, чтобы прийти в себя после некоторых особенно странных снов. Иногда легчало только к вечеру, когда эльф появлялся в комнате, чтобы зажечь огни. Временами (часто) она, как когда-то Гарри, видела во сне глазами змеи. Гермиона не имела понятия, что стало с Нагайной, поскольку ни во время битвы, ни после ни разу ее не видела, но, судя по всему, рептилия была в добром здравии. Грейнджер, к своему удивлению, узнала много интересного о привычках и повадках волдемортовской любимицы: к примеру, та обожала дремать на полу у камина или охотиться в траве на мелких грызунов. Но мало этого — в таких снах Гермиона почему-то чувствовала нечто совсем уж необычное: змея просто обожала своего хозяина — в меру своих «эмоциональных» возможностей, разумеется. Это было сродни обычной животной привязанности: Нагайна постоянно ждала его и даже испытывала радость, когда Темный Лорд появлялся в поле ее зрения; а еще получала какое-то до мурашек невероятное удовольствие, когда тот задумчиво гладил ее, сидя у камина.

Сама Гермиона этих эмоций категорически не разделяла, просыпаясь утром в полном раздрае и смятении. Она не припоминала, чтобы Гарри рассказывал что-то подобное, да и вообще, чтобы кошмары мучали его столь же часто.

К снам со змеей добавился еще один странный: Гермиона видела саму себя, мирно спящую или мечущуюся в беспокойном бреду по кровати, комкающую одеяло, иногда что-то невнятно стонущую. Она смотрела как будто со стороны, ничего не предпринимая, преисполненная равнодушия и иногда, редко — легкого интереса. Гермиона боялась думать о природе этих снов, хотя и догадывалась, откуда они берутся.

Временами, после особенно ярких видений, ей хотелось только лежать, бездумно глядя в потолок, или спать и спать до самого вечера. Но сделав так пару раз, она пожалела: ночной образ жизни ее совершенно не устраивал. Так что Гермиона все же выработала себе какой-никакой распорядок дня: в конце концов, у нее были проблемы, которые необходимо решать, и для этого ей даже были предоставлены некоторые, пусть и мизерные, возможности.

Дни ее в моменты бодрствования за редким исключением были похожи друг на друга, но Гермиона не жаловалась, удивительным образом принимая происходящее в ее жизни без подходящего к случаю отчаяния. Скорее всего, спасали ее именно книги: а получив от виновника своего положения свободный доступ в библиотеку, литературы она прочитала за это время немало. Несмотря на огромное желание сидеть в библиотеке весь день, она, суеверно боясь наткнуться на кого-либо из обитателей мэнора, все же почти всегда стала теперь забирать книги в свою комнату. К ее величайшему сожалению, пока ничто из богатой коллекции Малфоев не могло помочь ей решить нависшую над ней проблему. В какой-то момент, оставив бесплодные попытки научиться окклюменции, ведьма решила целиком перенаправить усилия на устранение самой причины и теперь упорно искала какую-то информацию по необходимой ей темной магии, но — невозможно поверить! — не находила ровным счетом ничего. Гермиона подозревала, что некоторые особенно интересные экземпляры хранились где-то в другом месте — на случай какого-нибудь незапланированного рейда (хотя чего им бояться теперь?!), да и сомневалась, что легко найдет какую-либо информацию о крестражах, припоминая все, что рассказывал об этом Гарри. Но она не отчаивалась. Рано или поздно ситуация точно изменится. Ведь над ее решением билась не только она.

Гермиона прекрасно помнила тот, казавшийся теперь таким давним, разговор с Темным Лордом. Он обещал убить ее, если («как только») найдет способ что-то сделать с их общей «маленькой проблемой». Сначала самым простым и логичным решением, подкрепленным еще и ее постоянно угнетенным состоянием, казалось просто опередить его, но Гермиона быстро поняла, как это глупо: ее смерть ничего не решит, ведь крестраж невозможно было уничтожить так просто. И это не говоря о том, что Гермиона слишком хотела жить; ей, в конце концов, было ради чего жить! Она вспоминала тех, кто остался там, дорогих ей людей, тех, кого она любила. Рона… Родителей, в конце концов! Тем более, у нее не имелось под рукой ничего подходящего для такой жертвы: ни меча, ни клыка Василиска… Ни даже, на худой конец, волшебной палочки. Кроме того, попытка у Гермионы была бы только одна; в случае неудачи ей грозило такое наказание, какое она не смогла бы себе вообразить даже в самом изощренном из своих ночных кошмаров. И, к слову сказать, смертельного проклятия можно было не ждать. Темный Лорд ни за что не стал бы вот так уничтожать собственный крестраж.