Священная охота

У алтаря снова запел хор, и жрецы двинулись к выходу из зала. Люди зашевелились, готовясь последовать за процессией. Ингри был благодарен шуму, который заглушил его собственные шаги. Ему показалось, что на другом конце зала просвещенный Льюко вытягивает шею, пытаясь высмотреть его, и Ингри постарался не встречаться глазами со жрецом. Держась за стену – отчасти ради опоры, отчасти чтобы не позволить толпе себя увлечь, – Ингри вышел из зала. К тому времени, когда они добрались до портика, Геска уже стал для него обузой.

– Оставь меня, – выдохнул Ингри, стряхивая руку лейтенанта.

– Но, Ингри, леди Хетвар сказала…

Ингри даже не понадобился его колдовской голос: Геска отшатнулся от одного его мрачного взгляда. Он остался стоять, растерянно глядя вслед пробирающемуся сквозь толпу Ингри.

К тому времени, когда Ингри добрался до лестницы, ведущей в Королевский город, он уже почти бежал. Он перепрыгивал через бесконечные ступени по две, по три за раз, рискуя покатиться вниз и сломать шею, а когда добрался до скрытого под строениями ручья, мчался так, что полы длинного плаща буквально вихрем взвивались вокруг сапог. Постучавшись в дверь дома, он был вынужден наклониться и опереться руками о колени, чтобы отдышаться, и едва не оправдал сказанное леди Хетвар: его желудок бунтовал так же бурно, как и легкие. Когда изумленный привратник открыл дверь, Ингри не удержался на ногах и ввалился в холл.

– Леди Йяда… Где она?

Прежде чем привратник успел открыть рот, ответ на вопрос Ингри дали быстрые шаги на лестнице. Йяда летела вниз под отчаянные вопли дуэньи:

– Госпожа! Вам нельзя! Вернитесь и лягте в постель! Ингри выпрямился и стиснул руки девушки.

– Как вы…

– Я видела…

– Пойдемте! – Ингри потащил Йяду за собой в гостиную, бросив через плечо слугам: «Прочь!»; всех их – привратника, мальчика-слугу, дуэнью и горничную – как ветром сдуло. Ингри захлопнул за собой дверь.

Ингри и Йяда больше не держались за руки; теперь они приникли друг к другу, но это объятие ничего романтического в себе не имело: оно было выражением ужаса. Ингри не мог бы сказать, кто из них дрожит сильнее.

– Что ты видела?

– Я видела Его, Ингри. И слышала. И это был не сон, не благоухание в темноте – ясное видение при свете дня. – Йяда отстранилась, чтобы посмотреть в лицо Ингри. – И тебя я тоже видела. – Йяда смотрела так, будто не верила собственным глазам, хотя ее недоверие относилось явно не к видению. – Ты стоял лицом к лицу с богом и не придумал ничего лучше, как спорить с ним! – Она схватила Ингри за плечи и встряхнула.

– Он забрал Болесо…

– Я видела! Ох, благодаря милости Сына с меня снят мой грех! – Слезы текли по лицу реальной Йяды так же, как это было в видении. – Благодаря тебе тоже, Ингри… О, что за деяние! – Йяда покрывала поцелуями лицо Ингри, ее прохладные губы скользили по его покрытому потом лбу, щекам, векам.

Ингри слегка отстранился и сквозь стиснутые зубы прошипел:

– Я ничего такого не делал. Подобные вещи со мной просто не случаются!

Йяда вытаращила на него глаза.

– Я сказала бы, что они очень часто с тобой случаются.

– Нет! Да! О боги! Я чувствую себя так, словно превратился в какой-то проклятый громоотвод во время грозы. Чудеса… Я должен держаться подальше от всех этих похоронных чудес, а они минуют цель и наваливаются на меня! Я не хочу, я не могу…

Левая рука Йяды стиснула правую руку Ингри, и девушка опустила глаза.

– Ох!

Повязка снова была насквозь пропитана кровью. Йяда, ничего не говоря, подошла к комоду, порылась в ящике и нашла льняное полотенце.

– Иди сюда и сядь. – Йяда подвела Ингри к стулу, сняла повязку и туго перевязала рану чистой тканью. Дыхание у них обоих наконец стало ровным. Йяде не пришлось бегом пересечь половину Истхома, но Ингри не удивился тому, что она запыхалась.

– Твою руку нужно показать лекарю. Что-то с ней не так, – сказала Йяда, завязывая узелок.

– Не стану спорить.

Йяда наклонилась и отвела потную прядь со лба Ингри. Ее глаза что-то искали в его лице – что именно, он не знал. Взгляд Йяды смягчился.

– Может быть, я и прикончила Болесо…

– Нет, всего лишь убила.

– …Но благодаря тебе я не обрекла его душу на проклятие богов. Это кое-что… это много!

– Да. Если ты так считаешь. – Значит, то, что он сделал, он сделал для нее. Если его поступки порадовали Йяду, может быть, оно того стоило. Йяда и Сын…

– Так вот в чем дело… вот для чего мы были направлены сюда. Ради избавления недостойной души Болесо. Мы выполнили волю бога, и теперь, когда все кончилось, нас можно бросить на произвол нашей собственной судьбы.

Уголки губ Йяды поползли вверх.

– Как это типично для тебя, Ингри: всегда видеть во всем темную сторону.

– Кто-то же должен оставаться реалистом посреди всего этого безумия!

Теперь и брови Йяды поползли вверх. Она подсмеивалась над Ингри.

– Сплошная тьма и уныние – еще не реализм. Все прочие цвета тоже реальны. Ведь и я была избавлена, хоть и недостойна…

Ингри мог бы почувствовать обиду, если бы смех Йяды не был так похож на пузырьки, щекочущие кожу при купании в горячем источнике.

Йяда втянула воздух.