Священное воинство

Разрушение такого древнего и на совесть построенного города было делом очень нелегким. Толщина его стен составляла 9—10 локтей, или сто шестьдесят — сто восемьдесят дюймов (примерно 4,5–5 м. — Пер.), а земляные валы были толщиной в боевое копье. Каждой башней занималась команда из 40 человек во главе с эмиром. Особое внимание пришлось уделить наиболее мощной Башне Госпитальеров, выходившей на море, — ее полностью наполнили дровами и подожгли. Пожар продолжался два дня, после чего строительный раствор оказался достаточно размягченным, чтобы башню можно было разрушить.

Султан внимательно следил за этими разрушительными работами. Он понимал, что от его солдат и рабочих требуется огромное напряжение. Воины и так были сильно утомлены после битвы, а местным рабочим не хотелось разрушать дома в своем городе. Но Саладин опасался, что Ричард узнает о происходящем и ускорит наступление, а потому понуждал своих людей торопиться.

Сын ежедневно присылал ему вести из Яффы, и султан был достаточно осведомлен о делах короля и его людей. Крестоносцы стали лагерем неподалеку от городских стен, среди гранатовых деревьев, фиговых рощ и виноградников. Из Акры прибыл их флот, на котором привезли подкрепления, припасы и женщин. Впоследствии один католический историк проклинал этих дам, словно именно они были виноваты во всем: «Эти привезенные из Акры женщины возбудили страсти и пороки солдат. Все войско было развращено, а жар веры и рвение к паломничеству стали угасать». Многие воины Ричарда на кораблях вернулись в Акру, где, забыв о воинской службе, погрязли в разврате. Саладин знал обо всем этом. Как только закончился рамадан, налеты мусульман на войско крестоносцев возобновились с новой силой. Султан не оставил мечты спровоцировать их на сражение в выгодных для себя условиях.

Неожиданно противник проявил новую дипломатическую инициативу. Сын сообщил Саладину, что Генфрид Красивый, сын Хэмфри Торонского, снова просит о встрече для переговоров. Не устали ли крестоносцы от войны? Однако выяснилось, что послы, напротив, предлагали Саладину сдать им без боя все города побережья, причем неясно было, что они обещают взамен. Поскольку франки уже захватили все важные порты севернее Яффы, а султан как раз в это время разрушал Аскалон, речь могла идти лишь о сдаче второстепенных крепостей Газы и Дарума. Некоторые эмиры советовали принять это предложение, если взамен удастся получить от крестоносцев максимальное число уступок, но Саладин не считал эти предложения серьезными. К тому же легкая сдача приморских городов была для него подозрительна, поскольку он опасался вторжения противника в Египет. Эта дипломатическая инициатива интересовала его только как способ потянуть время. Аскалон постепенно превращался в руины, и султан готовился к новому походу в Рамлу.

Брат Саладина аль-Адель писал ему об этих переговорах: «Мы будем продолжать переговоры, сколько окажется возможным, чтобы дать тебе время полностью разрушить город».

Глава 23 ГОРЯЧКА СРЕДИ ГРАНАТОВЫХ ДЕРЕВЬЕВ

1. В лагере победителей

В начале октября 1191 г. из Аскалона потянулся поток обездоленных беженцев, уносивших с собой лишь самое необходимое. Они жаловались на свою судьбу, и именно от них крестоносцам стало известно о разрушении важного портового города. Король Ричард не сомневался в достоверности этих рассказов, но ему нужно было узнать о масштабах разрушений, прежде чем делать выводы. Поэтому он направил на разведку к побережью Аскалона одну из своих военных галер под командованием Джеффри Лузиньяна, брата короля Ги. Это был способный командир, но он еще больше страдал тщеславием, чем его брат. Джеффри говаривал: «Если уж его они сделали королем, то меня должны бы сделать полубогом». Когда моряки вернулись и сообщили об обрушенных башнях и горящих домах, Ричард решил, что пришла пора действовать.

«Арабы боятся встречаться с нами на поле боя, — заявил он советникам. — Они уничтожают Аскалон, и мы должны попытаться спасти его как убежище для будущих паломников».

Но Генрих Шампанский, герцог Бургундский и другие французские военачальники воспротивились этой затее. Они возражали, что хотя Яффа — город поменьше, зато она ближе к Европе и вполне может стать ключевым портом и городом, принимающим паломников, к тому же в этом городе уже частично проведены необходимые восстановительные работы. Аскалон же чересчур уязвим и находится слишком далеко на юге; он удобен разве что для паломников из Африки, но едва ли их будет много. То ли благодаря логичности своих доводов, то ли благодаря своей многочисленности, французы смогли убедить совет в своей правоте, и Ричард сдался. Он лишь проворчал: «Наши разногласия не только бесполезны, но и опасны для армии».