Священный крест тамплиеров

Ну, я больше спорить не стала, потому что все равно без толку, и переехала я в эту квартиру. Все здесь хорошо, все удобно. Может, и не так, как у Арсения Михалыча, но все равно очень хорошо, одним словом, не хрущевка.

Только скучно мне здесь стало, словом не с кем перемолвиться. Все мои подруги, с кем я общалась, с кем на скамейке сидела, в Дачном остались, а здесь никого не знаю. Раз в неделю женщина приходит прибираться, по хозяйству помогать, Арсений Михалыч ее присылает, так с ней тоже не поговоришь — она по-русски не сильно понимает. Зульфия ее зовут.

Решила я тогда старых своих подруг в гости пригласить. Поговорить, чаю выпить…

Тут Мария Петровна спохватилась:

— Что же я тебя разговорами потчую? Надо же чайку налить…

Тут же на столе появился красивый чайный набор, Мария Петровна налила чаю, открыла Эвину коробку конфет и только тогда продолжила свой рассказ:

— Ну, послала я Зульфию в магазин, купила она печенья хорошего, конфет, ветчины, всего, что полагается. Наливочки опять же вишневой. Приехали мои подруги. Пока чайник стоял, повела я их на квартиру посмотреть. Вот это, говорю, ванная, тут джакузи, тут кабина душевая… а подруги что-то нехорошо смотрят. Одна, Таисия, она вообще на язык остра, так она говорит — здесь, Мария, не мыться, здесь военно-морские учения проводить можно.

Привела их на балкон. А Таисия опять — тут у тебя, Мария, воздушно-десантные войска могут тренироваться, отрабатывать парашютные прыжки с полной выкладкой.

Попили мы чаю, Таисия говорит — давай, Мария, я хоть посуду у тебя помою, по старой памяти.

А я возьми да и скажи — зачем ее мыть, когда машина есть посудомоечная? А если что нельзя в машине, так то Зульфия вымоет, ей за то и деньги платят.

И тут они все отчего-то сильно рассердились.

Таисия первая вскочила, ноги, говорит, моей у тебя больше не будет! — и прочь из квартиры, и остальные за ней.

Я им потом звонила, хотела спросить, чем их так сильно обидела, но они даже трубку не брали. Исключили, как сейчас говорится, из числа френдов. Так вот, Томочка, я с тех пор все думаю — за что они так на меня обиделись?

Тут Мария Петровна спохватилась:

— Что-то ты чай не пьешь?

— Я пью, пью… — и Эва поднесла к губам чашку.

— А может, мы с тобой, как говорится, немножко примем за знакомство? У меня хорошая наливочка есть! — Глаза у Марии Петровны заблестели, она очень оживилась.

Тут же на столе появилась бутылка вишневки и две пузатые хрустальные рюмки.

— Хорошая наливка! — Мария Петровна наполнила рюмки: — За знакомство!

Эва тоже символически поднесла рюмку к губам.

— Что же я все о своем? — спохватилась Мария Петровна. — Ты ведь, наверное, про своих родственников поговорить хочешь, а я все только про свое…

— Да, действительно… я с ними последние годы редко виделась, так хотела узнать, как они жили, чем занимались.

Мария Петровна снова наполнила свою рюмку, выпила. Лицо ее зарумянилось, и она продолжила:

— Ну, чем занимались… на работу, конечно, ходили, но только я тебе честно скажу, Томочка — странная у них была работа. Почти всегда они дома были. Другие люди утром идут и до самого вечера их нету. А эти — не так. Как ни выйду из квартиры — все их встречаю. То его, то ее. И все куда-то идут, все торопятся. А куда — не скажут. Елена бежит, явно из магазина, а где была, что купила — хоть спрашивай, хоть не спрашивай, как-то так разговор повернет, что и не скажет, — Мария Петровна снова взялась за рюмку.

— Может, конечно, они на полставки работали или еще как, этого я точно не знаю, а врать не буду, с детства не приучена. Зато очень часто они куда-то ездили. Смотришь, чемоданы соберут, такси вызовут — и покатили…

Она удивленно взглянула на свою опустевшую рюмку, наполнила ее, выпила.

— Так, может, они по работе ездили, в командировки, по служебной надобности?

— Вот уж не знаю, может, и в командировки, только больно много вещей они брали, и потом, разве бывают такие командировки, чтобы мужа с женой вместе посылали?

«Тем более если жена работает кладовщицей, а муж курьером? — подумала Эва. — Если на то пошло, кладовщиков и курьеров вообще не посылают в командировки».

— А что же ты-то не пьешь? — заволновалась Мария Петровна, заметив нетронутую рюмку.

— Да мне много нельзя… — засмущалась Эва, — у меня голова от этого болит…

— Это ты зря говоришь! От хорошего винца голова никогда не заболит, от него, наоборот, все болезни проходят! Но ты, конечно, как хочешь, принуждать тебя не буду!

Мария Петровн налила себе очередную рюмку, выпила с большим удовольствием и снова заговорила, причем от выпитого язык у нее начал немного заплетаться: